Сова-Жена дракона поделилась чудным стишком (ниже), а я таки накопал по этому поводу чудной рассказик
Он спас мне жизнь...
Издание «Территория Закона»
Выпуск N 33 от 1 ноября 2007
«Товарищ, верь: пройдет она,
Так называемая гласность.
И вот тогда госбезопасность
Припомнит наши имена...».
Эта шутка была весьма популярна среди пишущей братии во время перестройки. С той поры много воды утекло. Однако нельзя сказать, что тема гласности в России исчерпана...
ГЛАВНОЕ ДОСТИЖЕНИЕ РЕФОРМ
Жил-был художник один. Домика не имел. Вообще из недвижимости он мог похвастаться, пожалуй, лишь одним мольбертом, - настолько тот был громоздок и весом. А художник-то был специфический. Карикатурист, одним словом.
Звали его, скажем, Валерий Палитрук*.
читать дальшеСуществует такая поговорочка: мол, художника всякий обидит. Но к нашему герою она решительно не подходила. По своим физическим данным этот художник мог обидеть всякого. И на том его достоинства истощались.
Палитрук был бедным художником. Карикатуры обеспечивали ему лишь хлеб насущный - и то с трудом. Все чаще редакторы влиятельных в области газет без обиняков резали ему правду-матку: «Карикатуры, голубчик, не вписываются в стиль нашей газеты». Постепенно Валерий пришел к выводу, что его любимое ремесло является разновидностью опасной заразной болезни под названием «творчество».
Правда, когда в стране случилась перестройка, Валерий поначалу взбодрился. Ему показалось, что в творчестве замаячили головокружительные перспективы. Спущенная сверху гласность позволяла лепить карикатуры практически на любую тему. Валерий даже в шутку называл себя отморозком гласности. Однако вскоре ему стало скучно.
Странное дело - на его рисунки не было реакции. Никакой. Даже после отчаянно смелой, вызывающе откровенной карикатуры - никакого трепета, холодка в душе. А раньше ведь как было: стоит локон чуть игривее пустить, как тут же звонок из горкома. Да как начнут, пардон, мордой об стол возить - аж до ушей сотрут...
Никого его карикатуры особо не трогали. Народ был занят выживанием. А отдельные выходцы из народной гущи увлечены гораздо более интересными вещами - меняли вагон повидла на вагон рифленого стекла, устраивали финансовые пирамиды, скупали ваучеры. И стремительно обогащались. Палитрук почувствовал, что его всерьез и надолго оттеснили от корыта всеобщего благоденствия.
А потом Валерий наткнулся в одном журнале на слова какого-то писателя и поразился, насколько это верно, сильно и глубоко звучит: «Проснулся рано и нашел в себе силы не включать ни радио, ни сильно голубой экран, не читать ни газет, ни журналов. Зачем? Мы все все знаем. Степень выговоренное™ достигла предела. Мы собираемся на советы и форумы, соборы и опять говорим, говорим, говорим...».
- Он прав, этот инженер человеческих душ, - подумал Валерий и выдал целую серию блистательных карикатур из цикла «Без слов». Этого сериала остроумия аккурат хватило ему на две бутылки водки, полбуханки черного хлеба и плавленый сырок «Дружба»...
Разочаровавшись в силе своего сатирического карандаша, Валерий Палитрук решил переключиться на политику, поскольку процесс выборов в стране воистину был нескончаем. Здесь у него появился в своем роде кормилец, рисуя на которого далеко не дружеские шаржи, наш виртуоз поддерживал должную форму. То был один из ярчайших представителей местной элиты - предприниматель Сергей Керамский. Означенный деловой человек, будучи не совсем удовлетворен успехами на торго-во-посредническом поприще, настойчиво лез в политику, постоянно баллотируясь на многочисленных выборах. Иногда казалось, что Керамскому не интересен конечный результат - его увлекает сам процесс.
Электорат хохотал от души, видя в агитационных листовках и газетах талантливые карикатуры на одиозного кандидата, творец Палитрук обдумывал новые сюжеты, а Керамский тем временем продолжал стремительно и хладнокровно обогащаться. Валерий стал подозревать, что его кормильцу глубоко нас.ть на его творения.
В сущности, так оно и было. По секрету Валерию шепнули, что его рисунки, скажем так, не совсем бесполезны. Керамский всякий раз очень внимательно рассматривает карикатуры на свою персону. И происходит это, как правило, в туалете на стульчаке. А после изучения Керамский, как установлено, непременно - пардон - использует газетный лист с карикатурой... И этого нехорошего человека, представьте, нисколько не пугает возможное наличие свинца и прочих канцерогенных веществ в типографской краске...
НО, СЛАВА БОГУ, ЕСТЬ ЕЩЕ ДРУЗЬЯ..
Палитруку в такой унизительной обстановке требовалось с кем-то отвести душу, и он вскоре нашел собеседника в лице корреспондента городской газеты Эдгара Лядского. Их задушевные беседы в основном происходили в простеньком кабачке под кодовым названием «Морг». Культурный отдых в этом заведении мог похвастаться редко достижимым в наше время оптимальным сочетанием цены, количества и качества.
Эдгар Лядский еще недавно считался акулой пера, и некоторые недовольные его творчеством граждане желчно добавляли к его фамилии букву «б». Однако в последнее время он почему-то сдал позиции и предпочитал писать на нейтральные благостные темы: почему вдруг в городе объявились серые дрозды, отчего печень налима заражена червями и так далее.
Экс-акула пера, прихлебывая пенистое пиво, выдавал следующие сентенции:
- Вообще в нашем городе писать в сатирическом ключе о начальниках чревато. Так, например, следует поостеречься с выражениями в адрес мэра, поскольку тот одновременно является председателем городской федерации рукопашного боя. Ясно, что в случае обиды мэра за него грудью встанут все как один рукопашники, а уж те могут отметелить любого. Положа руку на сердце, должен сказать, что лично мне и одного такого бойца за глаза хватит. А тут целая федерация!.. Оторопь берет, и хваленые, ловко сработанные импортные авторучки вдруг напрочь отказываются писать...
А потом дело усугубляется тем, что я не один - рядом жена, дети. В сущности, гласность в России могут обеспечить лишь холостые журналисты...
- Так-то оно так, - уныло соглашался Палитрук, меланхолично пуская к потолку сизые колечки папиросного дыма. - Только я ничего больше делать не умею. И вдобавок имею скверную привычку кушать. К сожалению, она у меня давно...
- И все же, - бубнил Лядский, - я бы порекомендовал тебе поберечься.
- Брось ты, - лениво отбрехивался Палитрук. - Все равно на мои вещи нет реакции.
- Нет, это ты брось, - горячился Эдгар. - Ничего на свете не проходит бесследно. Еще французы утверждали, что побежденные до поры до времени должны молчать. Как семена...
- Знаешь, на днях Керамский купил себе лимузин, - не унимался карикатурист, - А что если сравнить лимузин с собакой бассет-хаундом?
И поговорив примерно таким мака-ром, друзья расходились по домам.
Я НЕ УЗНАЮ ВАС В ГРИМЕ!
Какое-то время друзья не виделись: дела, дрязги, долги... Затем, созвонившись, встретились на привычном месте - в баре «Морг». Наметанный глаз Эдгара Лядского мгновенно отметил, что у карикатуриста появился второй подбородок, сытое мерцание глаз и навороченный сотовый телефон. Кроме того, у Палитрука пальцы были испачканы чем-то разноцветным.
- Как живешь, курилка-карикатурист? - спросил первым делом Лядс-кий. - Что-то давненько не видел я мерзких личин Керамского.
- Да завязал я с этим, - помявшись, сообщил Палитрук. - Вот, пишу сейчас маслом портрет... видного предпринимателя и мецената Керамского.
- Как?! И ты?! - возопил Лядский. -В чем причина твоего столь странного поведения? Ты же всегда и везде был впереди. Когда несли знамя, то Валерий Палитрук всегда шел перед знаменем; когда объявили гласность, то он встал и пошел перед гласностью - так, что Палитрук был впереди, а гласность плелась в хвосте!.. Неужели ты, брат, уподобившись Мальчишу-Плохишу из сказки отца бывшего премьера, продал свой талант за корзину печенья и бочку варенья? Если это так, то мне хочется свирепо-солдатскими словами долго и грубо ругаться!
- Все просто, - ответил художник, -дело в том, что Сергей Микаэлевич Ке-’ рамский недавно спас мне жизнь...
Из его рассказа следовало, что однажды, когда он, основательно нагрузившись, вышел из пивного бара и углубился в уличную темень, на него набросилась банда хулиганов, которые, повалив его на асфальт, принялись безжалостно избивать.
Карикатурист под ударами рифленых подошв и каблуков катался по тротуару словно детский резиновый мячик, с неба холодно на него смотрели равнодушные звезды, не заливались трелью милицейские свистки, не верещали запоздавшие истеричные гражданки. В общем, решительно некому было протянуть руку помощи.
В тот момент, когда поверженный Палитрук приготовился было прощаться с жизнью и судорожно вспоминал хоть какую-нибудь подходящую для этого случая молитву, он увидел, как к нему приблизились великолепные ботинки из морщинистой крокодиловой кожи, и до боли знакомый баритон Сергея Керамского произнес одно слово: «ДОСТАТОЧНО»...
Иван ГРУЗДЕВ.
*Фамилии изменены, совпадения случайны.