В мире ослепленных тьмой может солнцем показаться пламя от свечи
06.05.2011 в 18:38
Пишет
Gonzzza:
Он её любит, а она его — нет. Он её добивается, а она смотрит на других. Ну или наоборот, — в зависимости о целевой аудитории, — она его любит, а он встречается с её подружками. Потом, в конце, конечно же, он (она) понимают, что настоящее счастье рядом и сливается с этим счастьем в экстазе, попутно даря читателям ощущение: «ну и дурак же, главный герой, — с самого начала ведь всё было очевидно».
Этот сюжет, безусловно, один из самых распространённых в культуре, поскольку крайне хорошо соответствует актуальным желаниям большей части читателей. Однако он довольно давно уже стал устаревать. Не в том смысле, что про его писать перестали, а в том, что эмпирически обнаружены гораздо более выигрышные сюжеты.
Самый-самый из них — сюжет о попаданцах. Краткая его суть примерно такая: наш среднестатистический современник, как правило излагающий происходящее от первого лица (ввиду того, что сюжет отлично соответствует и чаяниям автора тоже), вдруг внезапно попадает в место Икс, расположенное где-то в прошлом, в стране магов и эльфов или, — чуть реже, — в отдалённом космосе. В этом месте ему достаётся вагон плюшек и общественное уважение в любых количествах, ибо он 1) Знает. 2) Умеет. 3) Вообще очень клёвый, а там таких почему-то нет.
Читатель книги о попаданцах спасается от недружелюбной к нему реальности, представляя себя в диком и отсталом вымышленном мире, который ему, пришельцу рукоплещет.Некоторые авторы, впрочем, подозревают, если нашего современника из любого времени перенести на тысячу лет назад, то он продержится там дня где-то так два-три. Языка ведь он не знает, обычаев не знает, приличий не знает, технологий тогдашних не знает, а его, нашего современника, в свою очередь, не знает никто из местных. Поэтому наш современник — сто пудов какой-то непонятный чужак, которого лучше всего сразу уконтрапупить или хотя бы сдать компетентным органам. Кроме того, умение включать люстру и слать е-мэйлы как-то не особо востребовано в том мире, где ни того, ни другого нет и ещё лет эдак с тысячу не будет. Там востребовано умение пахать, ковать и рубить мечом налево и направо, чем янки при дворе короля Артура и все его многочисленные последователи похвастаться не могли.
Ввиду этого сообразительные авторы для правдоподобности добавляют «божественное вмешательство» прямо на первых же страницах своего захватывающего романа. Скажем, герой знал о солнечном затмении, которое будет сразу же через три часа после его попадания в дикие средневековья, колдовья и космосовья. Или, скажем, его избрали, поскольку в нём Есть. Ну, что-то такое в нём Есть, о чём кто-то давно всё предсказал. А раз так, то совершенно нормально выдать попаданцу пропуск везде, анлим денег и ничем не ограниченные полномочия.
После успешного попадания попаданец, — даже если процесс попадания не сопровождался выдачей ему сверхспособностей, по неясной причине не выдающихся никому из местных, — напрягает интеллект и мастерски пользуется знаниями, которыми наградила его в двадцатом или двадцать первого веке ненавистная ему, — а также автору и читателю, — средняя школа, путём чего заруливает в минуса диких туземцев, не видавших этого ненавистного блага цивилизации.
Но, я думаю, если бы авторы были чуточку честнее и чуть менее боялись не вписаться в литературный политес, то вышеупомянутый сюжет рано или поздно бы превратился в неприкрытую версию того, что он есть на самом деле.
Главный герой, хилый студент экономического факультета заборостроительного института, попадает в страну инвалидов. Где сразу же начинает мастерски обыгрывать тех на деньги в футбол, баскетбол и волейбол, правила которых местные жители-инвалиды впервые узнаю́т от этого самого студента. Вдобавок инвалиды не только физически, но и умственно неполноценны. Поэтому они обращаются к студенту за платными советами, как им правильно вести хозяйство. Сил навалять пришельцу у инвалидов нет. И ума тягаться с ним — тоже. Студент, поэтому, отжимает в свою пользу дворец, построенный инвалидами в нечеловеческих условиях нечеловеческими усилиями, и становится безраздельным властителем. Безраздельным властителем страны тупых инвалидов.
На своих подданных он, конечно, смотрит свысока. Они ведь все от рождения убогие. Это в своём мире он был хилым, еле-еле образованным и ничего особого не умеющим. А в стране инвалидов — другое дело. Тут у него с самого начала огромная фора.
Собственно, самая суть этого шаблона для сюжетов в получении огромной форы. Причём, зачастую такой, где не ты лучше, а другие хуже. В этом тайная мечта целевой аудитории: стать лучше других, ничего в себе не меняя. Не развивая себя. Не изнуряя тренировками. Стать лучше просто по факту. Но такое возможно лишь в одном случае: если вдруг все остальные разом станут гораздо хуже. В результате приходится попадать в сказочные миры убогих, слабых и тупых. Поскольку же в нашей культуре всё-таки присутствует запрет на избиение людей со врождённой физической и умственной ущербностью, приходится подыскивать такой мир, где все рождены нормальными, просто условия такие, что даже нормальным не удаётся развиться до уровня студента заборостроительного.
Надо отметить, что среднестатистический доброволец мог бы опробовать попаданчество в самом что ни на есть реальном мире — отправиться пожить в какое-нибудь туземное племя. Только по-честному отправиться, а не с грузовиком чудес цивилизации. Нет-нет. Без ничего. В набедренной повязке. И показать туземцам высший класс, о да.
Такая возможность действительно есть, но что-то как-то не наблюдается обилия примеров хилых студентов заборостроительных, ставших вождями племён и выведших эти племена к вершинам цивилизованности. Напротив, говорят, туземцы обидно смеются над заехавшими к ним в поисках просветления туристами. Туристы, говорят, с точки зрения туземцев вообще ни хрена не умеют.
Однако в нашем мире наверняка совершенно неправильные туземцы. В правильных мирах — в средиземьях и средневековьях — туземцы гораздо более правильные. Поскольку ущербны в такой степени, что ни знаниями наших современников не обладают, ни в своём собственном мире ничего не понимают. Любой случайно к ним заскочивший сразу же уделывает их по всем фронтам.
Не совсем сам, правда. Сам — только тогда, когда при попадании ему была дадена вундервафля в виде мега-магии и турбо-ясновидения. В иных случаях попаданец лишь выдаёт гениальные идеи и раскрывает общие принципы. Среди местных же из ниоткуда отыскиваются крайне понятливые и технически одарённые, абсолютно послушные исполнители. Ведь идеи хилого студента из заборостроительного, его знание о существовании мобильной связи, Наполеона Б. и А. Пушкина, — единственное, чего не хватало местным для построения цивилизации. Инженеры, которые по сбивчивым показаниям пришельца отстроят ядерную электростанцию, в наличии. Но вот беда, своих идей у них по нулям. Как они инженерить натренировались, не ясно, однако такой вот это мир у них. Загадочный.
Специально подстроенный мир. Мир, с нетерпением ожидающий попаданца. Мир, дающий ему фору по всем статьям сразу. Мир, где его мало что любят таким, какой он есть, но ещё и считают его, такого, какой он есть, гораздо лучше всех остальных. Мир, где тех, кто от него не в восторге, мало, и они все — конченые гады.
В любой современности путь к собственному величию тернист, труден, и, самое главное, долог. Даже если богатый папенька выделит тебе своего богатства, окружающие всё равно будут понимать, что причина твоего успеха — богатый папенька. И относиться будут соответствующе. А чтобы самому, это надо десятилетиями идти к успеху. Изучать, тренироваться, делать попытку за попыткой, переживать постоянные неудачи, но, стиснув зубы, выкарабкиваться к свету. Отдавая себе отчёт, что даже первые вестники успеха прибудут через много лет.
И это страшно злит. Я, такой замечательный, так собой любимый, почему-то воспринимаюсь как среднестатистический такой же как все. Хотелось бы сказать: «я слишком хорош для этого мира», — но на самом деле это мир слишком хорош для меня. Чтобы выделиться, мне нужен мир, который гораздо хуже. Но не по количеству зла (это как раз будет сильно мешать), а по количеству прогресса во всех его проявлениях. Мне бы, с моими среднестатистическими двумя глазами, — в мир, где все одноглазые. Или даже слепые. Но при этом слепые, которые знают о зрячих и никак не адаптировали мир к своей слепоте. Вот я бы там развернулся.
Мне бы мир, где люди не имеют образования, но его уважают. Мир, где все глупые, но ум в цене. Удивительным образом сюжет, вроде бы воспевающий прогресс, в глубине себя прославляет отсталость и дикость. Ведь в только в этой отсталости и дикости так козы́рно смотрится среднестатистический современник.
Запад, например, куда как сильнее засиял после исчезновения СССР. До этого приходилось постоянно противопоставлять. Противопоставлять бесплатному образованию, бесплатному жилью, железному соблюдению трудового кодекса и четырёхнедельным отпускам на курортах за смешную цену, изобилие разнообразных товаров и многопартийность.
Да-да, то, что мы до сих пор полагаем обычным делом, поскольку унаследовали это от тоталитарного совка и так и не сумели до конца развалить, и по сей день заставляет многих иностранцев сомневаться в реальности происходящего. На них не действует популярный у нас тезис, что, дескать, бесплатное жильё, образование и медицина были неахтец и всё-такое. На самом деле, они были ахтец, но иностранцам и гипотетический неахтец в среднем пофиг. Многих из них поражает сам факт наличия больницы, куда можно пойти без денег и без страховки. Поражает сам факт того, что забесплатно могут раздавать практически всё жильё в стране, а не только фанерные бараки из расчёта три квадратных метра на человека. Кое-где и у них такое эпизодически было и даже временно есть, но чтобы массово, чтобы как принцип… чтобы две трети зарплаты не уходили на оплату жилья, а оставшаяся треть — на медстраховку для себя и колледж для сына… что-то эти русские лукавят, мне кажется.
Стал ли Запад за последние двадцать лет лучше в плане жизни? Увы, нет. Он стал хуже, и это отмечают жители почти всех стран. Нагрузка на граждан возросла. Уровень жизни понизился. Кризис кучу людей оставил без жилья вообще. Многие миллионы не имели его и до кризиса. Со дня на день ожидается урезание почти всех льгот. Но. Есть одно но. Если двадцать лет назад ещё были сомнения, кто в мире самый лучший, то сейчас их нет. Запад уже не борется за место лидера. Он и есть лидер. Безусловный. С регулярно снижающимся уровнем жизни, но всё равно первый. Поскольку остальным стало ещё хуже. А кому вдруг не стало — того гуманитарными бомбардировками.
Чем вам не аналогия сюжета о попаданцах? Чем вам не творческое развитие всё того же подхода? Чем вам не воплощённая мечта среднестатистического современника из любой эпохи? Американец с чисто номинальным образованием, над которым посмеялся бы любой советский школьник, неожиданно выбивается в мировые интеллектуальные лидеры. Он начинает диктовать другим, как и что делать, не потому что он стал лучше, а потому что вдруг попал в мир, где другие испортились ещё сильнее. Он рассказывает местным, как жить там, где он никогда не жил. Как думать тем, чьих традиций, воззрений и морали он не знает и знать не хочет. Сказка стала реальностью.
Читатель книги о попаданцах спасается от недружелюбной к нему реальности, представляя себя в диком и отсталом вымышленном мире, который ему, пришельцу рукоплещет. Запад при этом заставляет реальность рукоплескать себе по лекалам того же сюжета: провоцируя нарастание дикости и отсталости в мире реальном.
И речь не о том, что вышеописанные книги нельзя читать. И даже не о том, что их нельзя писать. Речь о том, что сие — сублимация. Причём, сублимация, скажем так, весьма подленькая. Представлять себя героем, который всех спас, вполне нормально. Но вот в тайне мечтать, чтобы другим стало хуже, чем тебе, и поэтому ты пробился в герои безо всяких усилий, — путь к моральной деградации. Не говоря уже о том, что первое настраивает человека на саморазвитие и на исправление ситуации (пусть не всегда выливающееся в реальные поступки, но ведь некоторые мечтавшие в детстве стать космонавтами всё-таки ими стали). Второе же наоборот развивает пассивность и ведёт за собой беспочвенные надежды, что не ты сам поднимешься на пьедестал почёта, а вся Земля вместе с этим пьедесталом вдруг опустится под тебя.
Я могу предложить вам новый шаблон для сюжетов. Наш среднестатистический современник вдруг внезапно остаётся в нашем мире. Он хилый студент, который учится на экономическом факультете заборостроительного института. Его никто особо не ценит, однако он начинает работать над собой, прокачивает силу воли, овладевает знаниями, выходящими далеко за пределы его скудной институтской программы. В процессе он много тренируется, развивает у себя полезные навыки, организует вокруг себя людей, вместе они становятся ещё сильнее, а потом…
Нет, постойте, то, что происходит потом, не исключено, сейчас попадает под статью об экстремизме, надёжно защищающую мир, в том числе, от всех позитивных в нём изменений.
Кроме того, сюжет, как я погляжу, не нов. Этим сюжетом изобиловали советские книги, да и, впрочем, история человечества: ведь её как раз писали те, кто вдруг внезапно не сбежал. То есть, сюжет, как максимум позабыт — в пользу сюжетов о специально подученных людях, которые решают проблемы реального мира, куда среднестатистическим людям лучше не соваться, и о людях среднестатистических, которые решают проблемы специально подученных миров.
Однако пора бы уже этот сюжет вспомнить. Пора бы.©
www.odnako.org/blogs/show_10549/ Алексей Кравецкий
@темы:
Литературное,
Статьи
06.05.2011 в 22:38