Как в блокадном Ленинграде злые большевики "угнетали" церковь

[З. ГорынычЪ]

Сохранившиеся же архивные документы свидетельствуют, что первое заявление о выделении муки и вина поступило курировавшей церковные дела в Ленсовете старшему инспектору административного отдела Александре Васильевне Татаринцевой от общины Николо-Богоявленского собора 1 ноября 1941 г.: «Ввиду отсутствия запаса белой муки для выпечки богослужебных просфор, а также красного вина, крайне необходимого для совершения литургии, президиум двадцатки Никольского собора обращается к Вам с покорнейшею просьбой не отказать в Вашем ходатайстве перед соответствующими органами об отпуске Никольскому собору для богослужебных целей (исключительно для выпечки богослужебных просфор) каждый месяц по 20 кг белой муки и по 40 бутылок красного вина — кагора». 3 ноября похожее ходатайство поступило к А.Татаринцевой от приходского совета церкви св. Иова, в заявлении говорилось, что с 11 сентября просфоры выпекаются при храме в небольшом количестве из муки, пожертвованной верующими, но теперь из-за невозможности приобретения вина и муки «в церкви в ближайшее время могут прекратиться богослужения».

Для принятия решения об оказании помощи приходам городскому руководству понадобилось почти два месяца. И все-таки в самый разгар страшной голодной зимы с 29 декабря 1941 г. по 3 января 1942 г. семи православным общинам города были впервые выделены в общей сложности 85 кг муки и 100 бутылок (75 литров) вина. Больше всего получили Николо-Богоявленский и Спасо-Преображенский соборы — по 20 кг и 30 бутылок, остальные церкви, в основном, по 10 кг и 10 бутылок, при этом Князь-Владимирскому собору не дали ничего. Продукты были выданы не бесплатно, прихожане оплачивали их по государственным расценкам. Так, община церкви св. Иова заплатила за 10 кг муки и 7,5 литров вина 296 рублей. Распределение продуктов первые месяцы проводилось через пользующегося особым доверием властей коменданта обновленческого Спасо-Преображенского собора А.Шишкина.


Следующая выдача семи общинам состоялась через полтора месяца — 17–23 февраля 1942 г. Теперь им передали 160 кг муки и 150 бутылок вина, причем Николо-Богоявленский собор получил 40 кг и 50 бутылок, Князь-Владимирский — соответственно 30 и 40, Спасо-Преображенский — 30 и 28 и т.д. Серафимовская кладбищенская церковь в это время не действовала, поэтому ее общине продуктов не выделили. Распределение по-прежнему шло через Шишкина. 3 марта в своей отчетной ведомости он писал Татаринцевой: «По указанию Ленсовета для церквей г. Ленинграда было отпущено 170 кило муки и 157 бутылок вина. Торговым отделом Ленсовета отпущено же было 170 кило муки, т. е. полностью, а вина 150 бутылок... Из полученной муки образовался остаток в 10 (десять) килограмм, каковой и хранится в Преображенском соборе, что же касается вина, то т.к. Торготделом Ленсовета литраж бутылок указан не был, трест “Арарат” отпустил 150 бутылок, но вместо 0,75 взял средний литраж бутылок, т.е. 0,50, благодаря чему получился недобор вина сравнительно с прежним получением на 37,5 литров... Принося Ленсовету глубочайшую признательность за отпущенные вино и муку, от лица всех 20-к, по их поручению, от их же имени я позволю себе войти с ходатайством пред Ленсоветом о дополучении 20-ми 37,5 литров вина, если к этому не будет никаких возражений. Постовые службы и обилие причастников вынуждает обратиться с этой просьбой. Еще раз благодарим Ленсовет за поддержку».

За несколько дней до этого, 26 февраля, А. Татаринцевой поступила еще одна письменная благодарность от верующих, в которой говорилось: «Князь-Владимирский собор сообщает о получении 23 февраля с.г. по разверстке Ленгоротдела вина и муки для культовых надобностей и приносит Вам глубокую благодарность за оказанное Вами содействие в деле получения этих крайне необходимых продуктов». Наверное, странно было читать эти слова человеку, лишь недавно рьяно искоренявшему Православие в Ленинграде и собственноручно сжегшему в 1940 г. иконы из часовни Ксении Блаженной. Конечно, выделяемых продуктов хватало лишь для удовлетворения минимальных богослужебных потребностей. Так, например, согласно свидетельству прихожан, в мае 1942 г. в Никольской Большеохтинской церкви просфоры были размером с пятикопеечную монету, а вина выделялось не более двух столовых ложек на службу, и председатель «двадцатки» К.И. Андреев, ссылаясь на данное Татаринцевой указание, «принуждал совершать Причастие с предельно разбавленным водой вином». Из-за нехватки дров крещение младенцев происходило в нетопленой церкви и т.п.

Начиная с февраля 1942 г. выдача продуктов для богослужений стала ежемесячной. Размер ее на протяжении двух лет почти не менялся. В марте-мае 1942 г. семь общин, в том числе иосифлянская Свято-Троицкая церковь, получали по 135 кг муки и 85 литров вина ежемесячно, во второй половине 1942 г. — восемь общин (в их число вошел приход Серафимовской церкви) — по 145 кг и 82–94 литра, а в 1943 г. те же восемь приходов — по 150 кг и 90 литров ежемесячно. Причем с августа 1942 г. распределение уже шло через коменданта кафедрального Николо-Богоявленского собора.

(Шкаровский М.В. Церковь зовёт к защите Родины. Религиозная жизнь Ленинграда и Северо-Запада в годы Великой Отечественной войны. СПб., 2005. С.113–115)