админы таки прикольнулись над народом.
но что интересно - свой дизайн я наблюдаю без изменений.
В то время как администрация Барака Обамы обсуждает 700 млрд. дол.
финансовой помощи, а в России выделяют пособия олигархам, сидящим в приемной
Путина, становится ясно, что победителем из кризиса выйдет единственная держава,
оставшаяся верной принципам рыночной экономики.
Эта рыночная держава — Китай.
Если Китай сумеет увеличить внутреннее потребление, он станет хоть
и не первой сверхдержавой мира, но уже и не второй.
Около трети китайских предприятий сейчас стали банкротами. Но никто
из банкротов не получил ни юаня кредитов. Кредиты получили другие — те, кто
скупил обанкротившиеся производственные площадки, и это значит, что в
результате кризиса будет осуществлено глобальное перевооружение китайской
экономики.
Обанкротившиеся предприятия принадлежали в основном иностранцам.
Покупателями их стали китайцы.
Китайцам будет не так сложно увеличить внутреннее потребление. Как
сейчас функционирует китайская экономика? Ботинок себестоимостью в 1 доллар
продается в США за 200 дол., разницу в прибыли получает иностранный экспортер.
Если вместо иностранца будет китайская компания, а продавать она будет этот
ботинок на внутреннем рынке за 3 доллара, ее норма прибыли почти не изменится.
Другое дело, что для увеличения потребления придется изменить
некоторые фундаментальные привычки нации. Китайцы сберегают, особенно — во
времена кризиса. Американцы потребляют, русские во времена кризиса пьют, а
китайцы сберегают.
Рынок сохранится в Китае потому, что в нем нет демократии.
Я не верю в демократию как панацею. В человеческом обществе нет
универсальных средств процветания. Как сказал Макиавелли, ничто не бывает
хорошо само по себе, но все – смотря по обстоятельствам. Чтобы страна была
демократической, она должна быть богатой. В ней должны быть не просто
избиратели, а налогоплательщики. Демократия в обществе нищих кончается в лучшем
случае Сальвадором Альенде, а в худшем – председателем Мао. Если бы в Китае
была демократия, то 700 млн нищих крестьян избрали бы себе другого председателя
Мао, а коллективное руководство Китая вынуждено было бы думать не об
экономическом росте, обеспечиваемом только за счет чрезвычайной нищеты
сельского населения, а о социальных гарантиях, которые этот рост убьют.
Более того. Как мы видим сейчас, демократия даже в обществе
богатых кончается социальными гарантиями, замедлением экономического роста и
превращением Европы в зоопарк, где кормят, поят и дают спать. И где правящий
класс в минуту кризиса думает не о стратегических планах развития страны, а о
том, как выручить друзей, чьи компании попали в беду, и как не озлобить
избирателей.
Демократия, прежде всего — это отличный способ обратной связи,
«худший режим, не считая всех прочих». И возникает вопрос: как обеспечить
обратную связь без демократии?