Из: Power and Penury: Government, Technology and Science in Philip II's Spain by Goodman
«Исповедник сказал, что будет грехом утаить это изобретение»: технологии войны и Филипп II.Скорострельная артиллерия; сверхточные пушки, которые «всегда попадают в яблочко»; более мобильные орудия; перевозные мосты; транспорт, который может передвигаться и по суше, и по воде; способы защитить оружие от ржавчины; переносные мельницы для помола зерна в осаждённых крепостях; цепь, которая защищала периметр флотилии от вражеских брандеров... Это лишь несколько примеров изобретений, которые учёные всей Европы предлагали Филиппу II, поскольку из всех европейских государей он больше всего был расположен покупать новинки.
Особенно отличались итальянцы. Испанские посольства в Милане и Венеции слали в Мадрид десятки сообщений о самозваных гениях, мечтающих о королевской награде. Изобретатели описывали свои творения, как нечто «никогда ранее не виданное» и «никогда не предлагавшееся ни одному государю». Для проверки таких утверждений Филипп II даже держал в Эскореале книгу космографа Алонсо де Санта Круза, описывающую бесчисленные военные машины. Были и те, кто не изобретал, а реконструировал описываемые древними авторами приёмы. Например, Джованни Бьянчи из Кремы предлагал Филиппу «зеркала в форме щитов, чтобы ослеплять врагов и жечь их одежду или корабли», ссылаясь на понятно какой исторический пример.
читать дальшеНекоторые изобретатели были не кабинетными учёными, а суровыми ветеранами, как Андреа Драгович из Катарро, воевавший с турками в Венгрии. Посол в Венеции был впечатлён его идеями и писал о «благоразумном, скромном христианине, которого удовлетворит справедливая награда за его секреты». Изобретение, поразившее посла, было многоствольным орудием, собранным из дюжины аркебуз или мушкетов и водружённым на треногу. Оно могло давать одновременный залп и быстро наводиться на нужные цели, а обслуживать его могли всего два человека: стрелок и заряжающий. Предусматривались варианты для стрельбы с корабля и на суше, в том числе установка сразу четырёх таких орудий на специально придуманные повозки. Повозки также оснащались торчащими шипами и имели приспособления для быстрой сцепки концами или бортами, чтобы составить, как писал изобретатель, «чудесный укреплённый лагерь, в котором могут разместиться в безопасности от кавалерийских атак 10 000 пехотинцев». К сожалению, не сохранилось свидетельств о дальнейшей судьбе этого изобретения, кроме того, что дон Луис де Рекесенс, капитан-генерал в Нидерландах, был им очень заинтересован.
Для пассивной обороны от конницы итальянский инженер Бартоломео Кампи предлагал другое изобретение: деревянные рамы, между которыми натягивались верёвки. С помощью подпорок эти рамы надо было устанавливать под наклоном на флангах пехотных подразделений. По задумке автора, атакующие кони должны были запутываться в верёвках ногами и падать к вящей радости пехотинцев и крайнему неудовольствию седоков. Известно, что эти штуки использовали в бою, но неизвестно, помогли они или нет. Скорее всего нет, раз распространения не получили.
Всё для фронта, всё для победы, не отставали и священники. В феврале 1590 года фра Анджело Меладао работал в королевском арсенале в Малаге над созданием нового вида артиллерии, но вызвал неудовольствие Военного Совета задержками и перерасходом отпущенных средств. В Эль Ферроле в октябре 1589 Мартин Рико, иезуит, демонстрировал искусно сделанные колёса, которые можно было прикрепить к галеону. Попытка создания корабля, которому не нужны ни паруса, ни вёсла, потерпела неудачу, потому что галеон «требовал больше колёс, чем можно было навесить на него». какое-то изобретение, помогающие кораблям двигаться во время штиля, тоже рассматривалось в Малаге в 1590 году по предложению доминиканского монаха. Ещё один священник, Гонзало Венегас, сопроводил свои изобретения извинением за «вмешательство в дела, так далёкие от моей профессии». Он признавался, что не носил «ни одного знамени, кроме знамени креста, и не надевал никакую броню, кроме далматика». Но его сердце, как и сердца всех христиан, было глубоко тронуто взятием Ла Голеты неверными в 1574 году, и потому военные машины, которые он придумал, родились из его «великого рвения почтить Господа и защищать Его закон». Большинство предложений Гонзало касались того, как поджигать турецкие корабли зажигательными материалами, например, он изобрёл специальный светильник, который надо было забрасывать на корму вражеского флагмана, где светильник взорвётся.
Самый коварный план священника состоял в том, чтобы обманом заставить турков принять на борт одной из их галер запечатанный медный сосуд, содержащий еду. В сосудах будет также спрятана смесь пороха и смолы, так что когда враг поставит горшки на огонь, чтобы приготовить, произойдёт взрыв, и огонь распространится от одной галеры на другие. Чтобы заманить турков в ловушку, изобретатель предлагал подбросить им фальшивую официальную корреспонденцию, содержащую совет христианских флотоводцев готовить еду для моряков и солдат не в глиняной, а в запечатанной медной посуде, чтобы она дольше хранилась. Но лучше всего было то, что по замыслу Гонзало план должен был быть реализован без кровопролития. Будучи священником, он просил короля об одной награде: чтобы его изобретение использовали только для поджигания вражеских галер или крепостей, но не для убийств.
Изобретения обычно рассматривались в Военном Совете, в котором было достаточно настоящих экспертов. Если предложение казалось дельным, изобретателю приказывали устроить демонстрацию работающего образца в присутствии официальных лиц. Так, когда Стефано Тироне из Пичерно предложил королю секретный способ предотвращения взрыва пороховых складов диверсантами или ударом молнии, Военный Совет скептически решил, что «это изобретение, как и многие другие, окажется бесполезным», однако, рекомендовал провести испытания в Милане в присутствии губернатора, капитан-генерала артиллерии и других опытных лиц, чтобы лучше оценить это изобретение.
Франсес де Алава по поручению короля встречался с Джузеппе Боно, сицилийцем, который прибыл в Мадрид с обещаниями предоставить «наиужаснейшие мины», артиллерию, которую можно разобрать и «перевозить так, что вражеские лазутчики не поймут, что это», а также способ сделать любую крепость несокрушимой. Алава решил, что эти изобретения бесполезны или неоригинальны, а Боно вывел его из себя чрезмерной самоуверенностью. Филипп дал Алаве задание спросить у Боно, не знает ли он способ облегчить заход кораблей в Севилью, ибо в ту пору фарватер там занесло илом, да и мешались затонувшие корабли. Боно, естественно, объявил, что такой способ он знает, но Алава остался скептичен. Хуан Дельгадо, военный секретарь, посоветовал королю заплатить Боно 160 дукатов за выполнение этой задачи. Филипп ответил, что нехорошо посылать его в Севилью, «пока мы не уверены в том, что он может делать, иначе можно понести большие расходы и ничего не получить».
Филипп II имел прозвище Благоразумный. Заваленный делами (многие из которых взвалил на себя сам, будучи маньяком-трудоголиком), он всё равно любил вникать во всё самостоятельно, и потому многим приходилось ждать ответа слишком долго. Например, Мартин Альтман, немецкий изобретатель, жаловался королю, что ждёт уже три года и потратил почти все свои деньги на модели и инструменты для конструирования предлагаемых военных машин. Его перечень изобретений включал полые ядра, наполненные ядом, чьи пары убили бы всех, кто их вдохнул, а также способ быстрой починки корабельных бортов после попаданий врага. Филипп решил, что в этом есть толк, и решил платить Альтману жалованье в 25 эскудо ежемесячно. Также король дал инструкции капитан-генералу Португалии устроить испытания каждого изобретения на земле или на воде и сообщить о результатах.
Франсиско де Ньеба обратился к королю с предложением улучшенных пушек, легко перевозимых и «более прочных, чем бронзовые», а также устройство, которое предотвращало затопление кораблей, даже когда они все изрешечены ядрами. Военный Совет отказал изобретателю, но тот продолжал бороться. Он написал королю: «Я рассказал о своём деле на исповеди, и исповедник сказал, что будет грехом утаить это изобретение от Вашего Величества». Филипп II согласился и поручил капитан-генералу артиллерии и военно-морскому секретарю провести испытания.
К сожалению, сохранившиеся документы редко содержат сведения о дальнейшей судьбе изобретений, даже одобренных в ходе испытаний, как улучшенный аркебузный фитиль авторства Хуана Ромео, мало сохранилось даже королевских резолюций. Одно из исключений — изобретённое Антонио Марином «устройство в форме колонны, подобное аркебузе, которое стреляет ядрами и дротиками с большой силой и эффектом, и без траты пороха или опасности пожара и с многими другими преимуществами». После испытаний король дал изобретателю монопольное право производить и продавать это орудие в Кастилии на 15 лет. Похожая монополия была дарована новому способу килевания, очистки и ремонта корабельных днищ, очень ценному и для войны, и для торговли. В 1560 году король выдал 10-летнюю монополию Джакомо де Франсиско за секретный способ, который позволял избежать опасного напряжения в корпусе, порождаемого распространённой практикой постановки корабля «на бочки» или «на шлюпки». Когда действие монополии подходило к концу, король потребовал рапорт, и ему сообщили, что новый способ очень хорош, так как повысил скорость, экономичность и отсутствие повреждений судов. Изобретатель к тому моменту уже покинул Испанию, но Филипп продал монополию Пабло Матиасу и Андреа Барраси, назначив их главными по килеванию в Севилье с правом взимать по 20 дукатов с каждой сотни tonneladas кораблей.
Больше всего информации бывает по проектам, которые отвергли, поскольку обиженные изобретатели генерировали намного больше бумаг с описаниями и прошениями. Был даже судебный процесс по вопросу нового способа защиты кораблей от главного врага — червя, который превратил в сито корабли Колумба в его четвёртом плавании. Напасть эта уменьшала срок жизни и безопасность любого судна. Использование свинца, известное ещё древним грекам, не подходило для быстрых испанских галер, но годилось для кораблей, плававших в Индии. Альтернативным способом было применение жира и смолы, а также опаливание. Два венецианца, Надалин Оливо и Виченте Палетино, предложили какой-то новый дёготь. После долгой волокиты решено было устроить эксперимент на кораблях отправляющихся из Севильи в Санто Доминго, Вера Круз и Номбре де Диос. Венецианский способ не сработал. Изобретатели начали возмущаться, обвинили устроителей эксперимента в мошенничестве и предвзятости. Эксперимент повторили с большими предосторожностями. Опять доски, обработанный по венецианской методе червь пожрал сильнее, чем обычные. Опять начались споры и ругань, дошло до суда. В итоге венецианцы удалились несолоно хлебавши, обиженные на всех испанцев.
Отдельный интерес правительства состоял в сохранении армейских запасов воды, особенно во время операций в Африке и на галерах: обычная галера на 144 гребца и 30 солдат могла нести запас не более чем на 20 дней. Исследования шли по двум направлениям. Во-первых, рассматривали новый виды сосудов, чтобы вода не портилась за несколько дней, например, глиняные сосуды особой формы, покрытые кожей, с возможностью легко крепить их по два через седло. Во-вторых, изобретатели предлагали способы удаления соли из морской воды. Скорее всего, испанцы были первыми, кто занимался этой проблемой для военных целей. В июне 1560 года в Джербе турки окружили гарнизон из 6000 испанцев, итальянцев и немцев, не имевший больших запасов воды. Однако их командир, Альваро де Санде, был спокоен, поскольку с ним был сицилиец, знающий тайный способ дистилляции питьевой воды. Вскоре вице-король Сицилии герцог Мединачелли получил известия, что в осаждённой крепости с помощью чудесного способа ежедневно добывают 8-12 бочек великолепной питьевой воды. Герцог сам произвёл эксперимент и сообщил королю, что смог получить воду, которая была «не менее свежей, чем в ручьях Мединачелли». Проблема была в топливе для дистилляционного устройства. Оно быстро кончилось, но осаждённые использовали дерево галер. К началу июля Санде сообщил, что солдаты каждый день умирают от жажды. Дерево тоже кончалось, и из 300 бочек, необходимых ежедневно, удавалось наполнить дистилляцией только 33. В конце июля крепость сдалась.
Другой способ дистилляции предложил Луис Лоренца из Генуи. Филипп немедленно выдал 300 дукатов, чтобы доставить его в Севилью и испытать новый метод. В июне 1586 года Лоренца продемонстрировал официальным лицам своё устройство. Инспекторы, в том числе Медина Сидония и дон Мигель де Эрасо, генерал флота Террафирмы, остались довольными, что кипячение производило 7 мер чистой воды на каждые 3 меры затраченного угля, и вода была приятной и без запаха. Однако, Медина Сидония решил, что метод не подходит для кораблей, поскольку хотя и более безопасен, чем открытый огонь, на котором готовили пищу, лишняя опасность пожара среди дерева и смолы не нужна. Поэтому он рекомендовал использовать устройство только на суше. Интересно, вспоминал ли Медина Сидония об изобретении Лоренца, когда его Непобедимая Армада так страдала от нехватки пресной воды, что выбрасывали за борт лошадей и мулов, а нередко пили только выжатую из рубашек дождевую воду.
И всё же, несмотря на обилие бесполезных или отвергнутых изобретений, внимание Филиппа II к новым технологиям позволяет понять, почему испанская армия в то время настолько превосходила армии соперников.
