[З. ГорынычЪ]

21.06.2014 в 16:01

Пишет  N.K.V.D.:

Легенды о “сталинских монстрах” и “консервных банках” РККА.

Тема использования советской бронетехники времен Великой отечественной войны в последние 20 лет стала особенно актуальна, не в последнюю очередь благодаря открытым архивам. Так уж вышло, что процесс “свободы и демократизации” бывших республик, входивших в состав СССР, привел к пересмотру исторических ценностей. Сейчас в широкой печати прослеживаются два основных направления: ура-патриотизм, доходящий до откровенного маразма, и всяческое “поливание грязью” советского прошлого, где тоже доходит до не меньшего идиотизма.

Обе точки зрения весьма крайние и найти действительно справедливые суждения очень трудно. В частности, вопросы касающиеся бронетехники подробно освещаются в узкоспециализированной литературе, которую обычному читателю усвоить трудно, а иногда и откровенно скучно. Правда, благодаря стараниям М.Барятинского, М.Свирина, М.Павлова, М.Коломийца и других авторов эта тема стала более доступной, но самое главное – по вопросам боевого применения и эксплуатации тех же танков они не бросаются в крайности, стараясь дать адекватную оценку минувшим событиям.

И все же, по интернету ещё ходит масса мифов и легенд о советских танках периода до 1945 года. Наиболее часто встречается “легенда о Т-34” и “все легкие танки довоенного выпуска были устаревшими”. Не обошли стороной и многобашенные машины. Как можно догадаться, им тоже досталось, причем в опусах о довоенном развитии советской бронетехники их называют “сталинскими монстрами’, но уже в 1941 году они магическим образом превращаются в “консервные банки”. Так где же правда?
Фотография танков Т-35 и Т-26 из состава 8-го механизированного корпуса, “брошенных в ходе отступления”, на первом плане приведена не случайно. Почему, будет рассказано далее.

Самыми известными многобашенными танками в мире стали, несомненно, советские Т-28 и Т-35. Если первый создавался под непосредственным влиянием британского Vickers Medium Tank A6, то пятибашенная машина была полностью своей разработкой, что бы там не говорили о заимствовании схемы от А1Е1. Простая логика подсказывала, что размещение главной башни в центре и четырех пулеметных башен “по углам” является наиболее рациональной компоновкой и советские конструкторы ясно это понимали без англичан. К тому же, сделали они лучше, с точки зрения мощности вооружения и секторов обстрела.

История танка Т-35 достаточно хорошо освещена во многих источниках, так что утруждать читателя массой слов не буду – каждый желающий может посетить сайты вроде Бронетехника.ру или Aviarmor.net. Однако до настоящего времени сохранилась “черная легенда” о многобашенных танках, якобы ставших могилой для своих экипажей. Многие “писатели” идут куда дальше и с упоением рассказывают, что постройка Т-35 вообще не имела смысла, только зря потратили деньги страны и т.п. Увольте, господа-товарищи, излагать подобного рода мысли означает полностью не знать истории мирового танкостроения, так что давайте разбираться в легендах и мифах о танках Т-35.


Миф первый – многобашенные танки были не нужны вообще.
Отнюдь. В начале 1930-х гг., когда выдавалось техзадание на разработку танков прорыва, противотанковая артиллерия существовала в зачаточном состоянии и основывалась на орудиях небольших калибров 25-47 мм. Бронепробиваемость таких ПТО на дистанциях более 500 метров оставляла желать лучшего, из чего следовал вывод, что 30-50 мм бронирования для тяжелых танков будет вполне достаточно. Процент попадания в танк снарядов крупнокалиберной полевой артиллерии был невелик, так что и в этом отношении наращивать броню по всем поверхностям тогда не имело большого смысла.

(Стендовые испытания орудия ПС-3 в башне опытного танка Т-35-1, 1933 г.)

По части количества башен существовала такая теория: командир танка в первую очередь управлял огнем более крупного орудия главной башни, в то время как пушки и пулеметы малых башен должны были подавлять противодействие пехоты и бронетехники. В этом был особый смысл и что бы там не говорили о сложности управления пятью башнями хорошо слаженный экипаж был в состоянии выполнить поставленную боевую задачу, тем более, что на маневрах неоднократно отрабатывалось взаимодействие не только с пехотой, но и между многобашенными танками.
Так что, вывод о “ненужности” Т-35 безоснователен. Другое дело, что к 1939 году сам танк морально устарел и не отвечал текущим требованиям к боевым машинам подобного класса. Для того и были созданы СМК, Т-100 и КВ.


Миф второй – танки Т-35 полностью устарели ещё до войны.
Абсолютная неправда. Давайте посмотрим, много ли было у наших противников и будущих союзников танков с противоснарядным бронированием? Если считать противоснарядной броню от 30 мм и более, то к таким машинам можно отнести по большей части французские пехотные и кавалерийские танки: Renault R-35\39, Hotchkiss H-35\39, SOMUA S35, Renault B1\B1bis, FCM 2C. У немцев противоснарядную броню получили только последние модификации Pz.III и Pz.IV, которых было лишь несколько сотен, и основную массу танков перед вторжением в СССР составляли легкие Pz.I и Pz.II. Англичанам и американцам вообще хвастать было нечем. Исключение составляла только А11 “Matilda” и А12 “Matilda II”, но первый из них оснащался только пулеметом, а выпуск второго танка в 1939-1940 годах едва только начался. На этом фоне морально устаревший Т-35, особенно последней серии, смотрится весьма грозно.

(Это не горящий Т-35 — нужный эффект производит дымовая шашка,
брошенная внутрь боевого отделения, лето 1941 года, Украина.)

Теперь поговорим о вооружении. Вопрос об оснащении Т-35 более мощным орудием ставился с самого начала его истории и если бы не “подковерные игры”, то уже с 1935 года серийные танки вполне могли получать пушки ПС-3 конструкции Сячинтова. В отличии от КТ-28 эта пушка могла эффективно бороться и с долговременными полевыми укреплениями, и с бронетехникой.
К великому несчастью Сячинтова арестовали в 1938 году, а его орудия признали “вредительскими”, так что Т-35 остался “при всех своих”. Снова вопрос был поднят только в конце 1939 года, когда появились орудия Л-10 и Л-11. В целом, процесс перевооружения можно было провести без особых проблем, благо башни Т-35 и Т-28 были во многом унифицированы, однако в АБТУ рассудили так – новых орудий не хватает, а текущий состав вооружения вполне соответствует задачам, поставленным перед танком прорыва. И вправду, двух 45-мм орудий 20К и даже одной пушки КТ-28 калибра 76,2-мм для любого танка того времени было вполне достаточно.


Миф третий – в ходе Зимней войны РККА потеряло 90 танков Т-35.
Тут и сказать-то особо нечего, учитывая то, что вместе с прототипами был построен только 61 танк Т-35, причем РККА постоянно эксплуатировало в строевых частях не более 50-52 из них. Этот миф появился в начале 90-х на волне обильного полива грязью советской истории и продержался достаточно долго. К счастью, в последнее время этот бред практически не встречается.

(Т-35 в зимней окраске)

А вот с танками Т-28 получилась обратная ситуация. В общей сложности, по различным причинам, с 30 ноября 1939 по 13 марта 1940 года, их было потеряно 482 единицы. Цифра кажется огромной, но давайте не будем забывать, что Т-28 использовались в качестве основной ударной силы при прорыве укреплений “линии Маннергейма” и именно на этот участок фронта пришлось около 90% всех боевых потерь. Кроме того, в ходе войны силами заводских и полевых ремонтных бригад было восстановлено 386 танков, так что безвозвратные потери составили только 98 Т-28. Учитывая сложный рельеф фронта и специфику боевых действий результат для многобашенных танков с 30-мм бронированием (и то, не по всем поверхностям) очень неплохой.


Миф четвертый – в летних боях 1941 года танки Т-35 оказались бесполезными.
Да, действительно. Решающего влияния на ход боевых действий полки оснащенные танками Т-35 не оказали. Но в локальных боях многобашенные машины проявили себя с хорошей стороны.

(Этот Т-35А шел 30-го июня первым в колонне и продвинулся дальше всех, почти дойдя до села Птичье, Украина)

Поскольку история Т-35 примерами боевого применения не изобилует эти редкие эпизоды стоит рассмотреть отдельно. Для начала приведем такой факт – из 51 танка, находившихся в составе 67-го и 68-го танковых полков, 41 был оставлен на территории противника по техническим причинам. Налицо как бы очевидный провал. Однако есть тут несколько нюансов.
Львиная доля Т-35 была потеряна во время длительных маршей. Для тех кто не знает – начало лета 1941 года на территории Украина и Белоруссии выдалось очень жарким, а предел выносливости экипажей, вынужденных сидеть в своих танках на протяжении всего броска к фронту был не безграничным. Двигатели М-17Т на танках стояли далеко не новые и максимальный запас хода в 200 км вовсе не означал, что Т-35 сможет пройти их сразу. Тяжелые танки были для этого совершенно не предназначены, ведь в начале их появления планировалась такая схема: доставка Т-35 к линии фронта (на эшелонах) – выдвижение к переднему краю своим ходом – атака – отход или закрепление на занятых рубежах.
В июне 1941 года получилось всё с точностью до наоборот – танковым полкам с 24 по 30 июня самим пришлось буквально гоняться за постоянно меняющимся фронтом. Казалось бы, логичнее было окопаться где-нибудь в Грудеке или Садова Вишне и держать позиции насколько это возможно. Вот только немцы бить в “лоб” явно не желали и, обтекая неприкрытые фланги советских армий, образовывали изолированные руг от друга “котлы”. О переброске в тыл танков Т-35 вряд ли кто думал. Тогда на первом месте стоял приказ выдворить противника за государственную границу, использовав все имевшиеся силы мехкорпусов.

Первые потери Т-35 понесли сразу после выхода из Грудека. В течении 24-го июня, едва пройдя 50 км, пришлось оставить 17 танков, из которых большая часть догнать своих уже не смогла. Далее потери 67-го и 68-го танковых полков только увеличивались, при том что в бой они ещё не вступали.

Первая боевая задача была получена вечером того же дня, после 115-км марша. Экипажам Т-35 предстояло поддержать контратаку сил 4-го мехкорпуса, но выдвинуться на позиции своевременно они не смогли. Пока в штабах решали, куда направить тяжелые танки, прошло ещё три дня, в течении которых немцы продвинулись вперед более чем на 100 км. Образовался “слоеный пирог”, где сплошной линии фронта не существовало. Пока одни танковые части наносили удар в тыл немцев, другие пытались пробиться к своим. Тактически проиграв битву в треугольнике Ровно-Броды-Луцк советское командование по-прежнему располагало значительными силами, которые было решено бросить в бой. Жестокое сражение разыгралось к востоку от Львова, где 29-го июня немцам пришлось оставить несколько населенных пунктов при тяжелых потерях в технике и живой силе.

(Танк Т-35А разрушенный сильным внутренним взрывом во время боя 30-го июня у селе Верба, Украина)

Что именно происходило в те дни сейчас мы вряд ли узнаем. Исходя из сохранившихся сведений командование 8-го мехкорпуса решило помочь удержать позиции на флангах 7-й мотострелковой дивизии и направило танковую группу в район поселков Верба-Птичье. Сколько именно было отправлено танков, остается пока неизвестным, но то, что среди них были четыре Т-35 – это установленный факт. Группа выдвигалась из Вербы по шоссейной дороге и попала под обстрел с левого фланга. Исходя из теории “советских консервных банок” можно предположить, чем закончился этот бой для “пятибашенников”. Однако, давайте не будем спешить с выводами.

Чтобы не быть голословным ниже приводится описание боя со слов одного из членов экипажа Т-35:
“…Наш последний бой был глупым. Сначала стреляли из главных башен через речку по какому-то хутору за Ситно, а потом с остатками пехоты атаковали его. Участвовали в этой атаке полсотни Вань пехоцких три «тридцать пятых» и четыре не то БТ, не «двадцать шестых», уже не помню. Пехота, конечно, отстала сразу, как немецкие пули запели. Про свою артиллерию я совсем помолчу. Та без снарядов и тракторов застряла ещё третьего дня как. Правда, немецких танков мы вообще там не видали, только слухи о них ходили – про «рейнметаллы» (трехбашенные Nb.Fz.VI) и «круппы» (средние Pz.Kpfw.IV) разные, один другого страшнее. Но в бою я немецких танков не видел, да и пехоты ихней вроде не много там было. Пошли мы в атаку на хутор, а по нас слева немецкая пушка огонь открыла. Я башню туда повернул – глядел, глядел, ничего не вижу. По башне – бумм! А из башни не высунешься. Пули как горох обсыпают, да и нельзя в бою-то. У тебя главной башней шкуру в шугу сорвет, а может и башку оторвет. Вот и гляжу себе в перископ – ничего не вижу, только окопы немецкие. А по нас опять: «Бум!», «Бум!». Немецкие снарядики долбят через 5 секунд каждый, и уже не только в левый борт, но и в мою башню прилетают. Вот увидел вспышку. Ну и навел туда, открыл огонь – снарядов десять отправил. Кажется попал, а может и нет. По нас опять долбят. Не дошли мы до хуторка метров с полсотни – гусеницу нам оборвало. Что делать? Покидать танк? Вроде не к чему. Стреляем во все стороны, из всего что есть! А опять ничего не вижу. Стреляю с белый свет, пока снаряды есть. Наши уж уползли дальше. А нам стало ещё хуже – долбят со всех сторон. Мотор заглох, пушку заклинило, главная башня не вертится. Тут показались немецкие солдаты. Бегут к танку с какими-то ящиками, а я по ним стрелять могу только из «нагана».

Понял, что драпать пора. Вылез из башни, спрыгнул с высоты на дорогу. Хорошо, что пулемет ихний замолчал. Мой заряжающий за мной сгинул, ногу подвернул. Я его в яму придорожную оттащил за собой. За нами моторист увязался. Стали отползать, тут наш тан и ахнул. Это немцы его толом рванули. А мы канавой отползли к реке.
Потом к нам приблудились ещё трое – экипаж Т-26. С ними мы отошли обратно к Ситно, но своих там нашли только с десяток человек – остатки разных экипажей. Из «тридцать пятых» четверо, и все из разных машин. Одного рванули, как и нас, один подорвался на мине, один сгорел сам…”

Это рассказ башнера передней артиллерийской башни В.В.Сазонова, обслуживавшего 45-мм орудие 20К. Из этого короткого описания становиться понятно, что в Т-35 уже участсоввал как минимум в одной перестрелке и в данном бою в него попал далеко не один снаряд. Обстрел велся до тех пор, пока у танка не была выведена из строя ходовая часть и не вышло из строя вооружения. Заметьте, что даже 25-мм броня передней башни выдерживала попадания из 37-мм немецкой “колотушки”.
Правда, насчет сорванной гусеницы Сазанов оказался немного не прав (скорее всего, был поврежден двигатель или сгорел главный фрикцион), но сути дела это не меняет. Даже в 1941 году бронирование танков Т-35 раннего выпуска (без дополнительной лобовой брони) вполне выдерживало обстрел со средних и дальних дистанций из основного немецкого противотанкового орудия PaK35/36. Для того, чтобы вывести из строя “пятибашенник” противнику пришлось “влепить” в него не один десяток снарядов, пока Т-35 не приблизился на расстояние эффективного огня ПТО. Будь на месте него, скажем Т-34, результат был бы тот же.

(Т-35А с коническими башнями №744-62 — этот танк сражался в Грудеке и был оставлен экипажем 26-го июня 1941 года.)

А что же случилось с остальными тремя танками? Вот тут настало время вернуться к заглавной фотографии. В 100% подписи к ней гласят примерно следующее: “Брошенные при отступлении танки Т-35 и Т-26 8-го мехкорпуса, июнь 1941 года”. Да уж, тут трудно не согласиться.
Но брошенным также считается и любой подбитый танк, который был оставлен экипажем. А насчет этих машин история с обычным “бросанием” техники как-то не очень вяжется. Чаще всего перед нами предстает ракурс из придорожного оврага, где боевые повреждения Т-35 не видны. Зато на немецких трофейных фотографиях хорошо видно, что Т-35 получил в борт несколько попаданий со сквозным пробитием бронелистов – то есть, стреляли с дистанции менее 500 метров, то есть практически в упор. Причем есть более ранние снимки, очевидно сделанные сразу после боя или на следующий день, где оба танка ещё стоят на дороге. Есть предположение, что первым под обстрел попал Т-26 и был подбит, Следовавший сразу за ним Т-35 не смог вовремя развернуться и получил несколько снарядов в боковую проекцию, пробивших борт и левые боковые башни включая ствол заднего 45-мм орудия. Только потом немцы сбросили их в овраг, чтобы поверженные танки не мешали продвижению войск вермахта.

Самая страшная судьба ждала Т-35 шедшим в колонне третьим. Видимо, пытаясь уйти из-под обстрела, его экипаж пересек овраг, но дальше пройти не смог. Танкисты покинули свою машину по невыясненной пока причине. Не исключено, что это была механическая поломка и танк оказался обездвиженным. Правда, два сгоревших за ним БТ-7 говорят об обратном. Также не исключено, что экипаж сам уничтожил свой танк – взрыв огромной силы после детонации 76-мм снарядов полностью разрушил подбашенную коробку, причем его башни разлетелись в радиусе более 10 метров.

Третий танк также был разрушен внутренним взрывом – именно о нем рассказывал Сазонов. Перед этим Т-35 выдержал обстрел из ПТО. Снаряды пробили переднюю орудийную башню и борт корпуса. Один из снарядов повредил передний люк механика-водителя, но лобовая броня и главная башня сквозных пробоин не имели.

(Т-35 №339-68 разбитый прямым попаданием крупнокалиберного снаряда в бою под Бродами 30-го июня 1941 года)

Последние три примера в какой-то мере противоречат первому, ведь эти Т-35 были вроде как подбиты из 37-мм орудий. Но вот тут как-раз не все ясно – замыкавший колонну КВ-1 получил несколько попаданий из чего-то гораздо более тяжелого, чем “колотушка”. На башне остались видны крупные отметины от снарядов, не пробивших броню, но кормовой бронелист обстрел не выдержал и танк был подбит. Судя по характеру повреждений обстрел велся из 88-мм зенитного орудия или 50-мм ПТО, так что и два последних Т-35 вполне тоже могли стать его жертвами.
Воспоминания другого участника событий на Западной Украине — механика-водителя другого танка Т-35А(Смоляков Иван Ерастович) можно прочитать на сайте Panzers

Об остальных Т-35, погибших в бою, информации сохранилось крайне мало. Из достоверных свидетельств есть только рапорт командующему 8-м мехкорпусом, где значится следующее (в скобках комментарии автора):
№399-48 - 30.6. — район Белокаменки, подбит при отходе и сгорел (в этом районе оказалось два Т-35, но только один участвовал в бою, очевидно пытаясь прикрыть отход своих войск – танк буквально изрешетили снарядами ПТО, добившись сквозных пробитий брони корпуса и главной башни);
№148-39 — 30.6. — район Верби, подбит и сгорел (дополнительной информации нет);
№339-68 — 30.6. — авария бортового фрикциона, подбит снарядом и сгорел под Бродами (очевидно, этот танк попал под обстрел 105-мм орудий – судя по характеру повреждений один из снарядов попал в подбашенную коробку и частично её разрушил);
№744-62 — 26.6. — г.Грудек, сожжен главный фрикцион, снаряды все расстреляны (единственный танк с коническими башнями участвовавший в бою, по всей видимости его экипаж вел бой только с пехотными подразделениями немцев и оставил обездвиженную машину после полного расхода боекомплекта, не забыв снять прицелы и пулеметы).


Миф пятый — Т-35 участвовали в Битве за Москву.
Как говорится – действительности не соответствует. Два танка Т-35 из ВАММ в самом деле были подвергнуты капитальному ремонту и доставлены в Москву. Это были машины постройки 1933-1936 гг. с цилиндрическими башнями и без дополнительного бронирования.

(Это не кадр из документального фильма о контрнаступления под Москвой, а учения в КБТКУКС, фото сделано в 1942 году.)

“Пятибашенники” прошли парадным строем 7-го ноября, но вопреки распространенному мнению на фронт не отправились, а остались в тылу. Эти танки стали героями пропаганды, запечатлевших их на постановочных фотографиях и в киножурналах. Затем оба Т-35 были отправлены в тыл и использовались для обучения личного состава.


Миф шестой — Т-35 на службе вермахта.
В общем-то, правда. Только в 1941 году их не использовали по причине вполне прозаической – подобные танки прорыва никак не вписывались в концепцию, разработанную штабом немецких танковых войск. Отчасти по этой же причине немцы отказались от использования “доисторических” французских FCM 2C, кстати обладавших 70-мм лобовым бронированием. Те же Renault В1bis приняли на вооружение панцерваффе с большими оговорками и применяли их крайне ограниченно. В эту же категорию попал и советский Т-35, которому в вермахте присвоили обозначение Т-35А 751(r). Конечно, можно было бы собрать из нескольких танков один полноценный, но немцы предпочли оставить их ржаветь на месте гибели и к 1943 году большинство брошенных “пятибашеников” попросту растащили по запчастям местные жители. Остовы корпусов затем отправили на переплавку.

(Танк Т-35А из состава 67-го танкового полка (видны две характерные полоски на главной башне) в составе экспозиции
полигона Куммурсдорф, осень 1941 г. На переднем плане виден танк Т-34 образца 1940 года и БТ-7М образца 1939 года.)

Однако, судьба одного танка сложилась совсем по-другому. Летом 1941 года, захватив богатые трофеи, немцы принялись понемногу переправлять их в фатерлянд. Новинок и неизвестных ранее типов боевых машин было так много, что в сентябре было решено создать специальную экспозицию на полигоне в Куммерсдорфе.
Сюда были отправлены следующие образцы танков и бронемашин: КВ-1 обр.1941 г. с пушкой Ф-32, Т-34 обр.1940 г. с пушкой Л-11, КВ-2 обр.1941 г. с новой башней, БТ-5, БТ-7М обр.1939 г., Т-37, Т-26 обр.1933 г., Т-26 обр.1939 г., БА-10. Список не полный. Попал сюда и Т-35 выпуска 1935-1936 гг. Возможно, это была машина из 67-го танкового полка, с характерными полосками на башне, оставленная при отступлении из-за поломки главного фрикциона. Танк привезли на полигон, отремонтировали, испытали и оставили в экспозиции полигона.

(Коллекция советской техники на выставочной площадке исследовательского центра в Куммерсдорфе. Т-35 четвертый в ряду)

Прошло четыре года и весной 1945-го немцы-таки вспомнили горький опыт своих русских коллег. Для обороны Берлина собрали не только мощную бронетанковую группировку из “королевских тигров”, “элефантов”, “пантер” и прочей новой техники.
В ход пошел настоящий антиквариат. Из музеев и полигонов стали извлекать такие раритеты, как бронемашины Sd.Kfz.3 (Daimler) и Krupp Gepanzerte Radfahrzeug, тяжелые британские танки Mk.V*, ну и конечно же не обошлось без советских танков. О применении Т-34 и КВ данных не сохранилось, а вот Т-35 попал в “группу Рихтера” и был установлен на одной из берлинских улиц в качестве неподвижной бронированной огневой точки. Как он окончил свою долгую карьеру точно не известно. Большинство источников сходится во мнении, что последний “боевой” Т-35 был сожжен советскими солдатами штурмовавшими Берлин.

Источник