Во второй тур так и не прошел, но и не на самом последнем месте окзался.
Что радует, ибо отражает прогресс.
Добрый.
Писателям славянской фэнтези посвящается.
Эх, Поле Дикое, не ухоженное! Широко, привольно, чисто окрест – ни кустика, ни столбика. Приличные собаки таких мест избегают. Только Богатыри и Полчища Несметные бьют в твой бубен копытами коней, да вороны удобряют тебя, попировав на трупах последних после встречи с первыми.
Вот из-за поворота, что есть излюбленный прием степной конницы, вихрем выметнулся, нет, не степняк, богатыри тоже так умеют. Выметнулся добрый молодец на лихом коне. Разумеется, стоило бы сказать наоборот, но о своих богатырях так не пишут. О чужих так тоже не стоит, вдруг потом повстречаетесь на богатырском фестивале и они тебя заметят?
Для спутников доброго молодца хитрый степной маневр неожиданным не стал. Все ж не одно полчище несметное воронью скормили. Опыт не пропьешь, не прогуляешь. Степенные витязи, вальяжно откинувшись в седлах, встретили младшего сиплым возгласом:
- Что, опять?!
- Ой, братцы, снова! Ужо шестое побитое лежит.
- Значит, должно быть еще седьмое. Даст бог, переведаемся. – Подытожил старший богатырь. – Недобитки есть?
Младший поскреб в шеломе.
- Дык, не углядел, но одного точно сыщем.
За поворотом сыскали побитое полчище – одно и недобитого «полчанина», тоже одного. Второй удачно притворился добитым. Пойманного допросили. Потом еще раз. Недобиток, вспомнив жаркие базары родины, упорно торговался. Однако быстро согласился на добивание с одного удара и два пинка сверху.
- Злобыня… - прохрипел недобиток и умер, подавившись сухарем, спертым, по старой базарной привычке, из кошеля среднего богатыря.
- От басурман! – ругнулся тот, но отнимать сухарь не стал. Лишь пнул подвернувшийся труп, чем вызвал предсмертные вскрик, бульканье и хрипы.
- Поехали, братия! – завершил беседу старший. – Надобно Злобыню этого догнать, да глядишь силушкой молодецкой переведаться. Все кошели у полчищ обшарил, прохвост!
Через тридцать верст по открытой степи богатыри с гиканьем и свистом выскочили из леса, но вместо неведомого ворога узрели телегу-развалюху, с чахлой лошадкой и хилым мужичком. Телега застряла в рытвине и лошадка изображала: «что вот-вот, сейчас…». Увы, рытвина изображала капкан гораздо успешнее. Возница же оказался человеком наблюдательным и ловким. Едва богатыри подскочили к телеге, моментально исчез под ней, сливаясь лохмотьями с дорожной пылью.
Извлекали его с помощью перестановки телеги с лошадкой на ровное место и пары плевков. От последнего мужичок демаскировался, вереща и потирая ушибленные места.
- А скажи-ка, холоп… - начал прочувствованную речь старший витязь, - нам, добрым молодцам…
Добрые молодцы за спиной старшего не спеша извлекли засапожные ножи. Умело так вынули, привычно…
- Не губите!- истошно возопил мужичонка и принялся лобзать ближайшие сапоги.
- Почто ж тя губить? – удивился владелец сапог, брезгливо стряхивая прилипшего. – Ты ведь сам нам все отда... э... расскажешь?
- Эк, тудыть… это… как же… да! Я сразу узрел – люди добрые, душевные подъезжают. Куда там до них полчищам, грят, и вовсе несметным.
- Вот дурень! – рявкнул младший богатырь. – Мы есть богатыри русские, от полчищ несметных землю родную бороним! Да нам никакие полчища… угмукбулькбуль?!
Товарищи оперативно заткнули говорливого витязя, чтоб не накаркал. Были уже такие, в гробу их видали и вслед за ними не хотели. Мужичок попытался улизнуть под шумок, но был изловлен кнутом за пятку и помещен в телегу. Под защиту, как пояснили богатыри, в которой непременно нуждался. В общем-то, ничего другого им не оставалось. Видеть он ничего не видел, знать не знал, контрабанды из Орды («клык даю, начальник») не вез. На требование предъявить клык вынул из-за пазухи горсть клыков и предложил любой на выбор. Опять же, прописка киевская в полном порядке.
Неожиданная защита оказалась востребована. Спустя еще пять верст по степи, все тем же степняцким приемом из-за угла на всем скаку, вылетело полчище несметное. Да с ним три орды и еще одна тьма с четвертью. Мужичок с прежней сноровкой снайпера исчез под телегой, богатыри ж занялись привычным «полевым градостроительством». Младший прокладывал переулки, средний мостил трупами улицы, а старший и вовсе проспекты в шесть полос на каждую сторону. Что значит опыт и булава сверхтяжелого калибра. От таких темпов полчище закончилось, едва успев начаться.
- Вот и седьмое, – прокомментировал из-под телеги мужичок, но молча и в кулак.
- Вот и седьмое, - отметили богатыри вслух и на всю степь.
По хорошему настроению мужичка с лошадкой усадили в телегу, которую споро протащили по новоявленной трассе. Благо трупы лежали плотно и застревала она не чаще раза в сажень. Дальнейшая дорога проистекала без особых приключений, отчего богатыри даже малость заскучали. Но на счастье прикрытого дерюжкой содержимого телеги дорога уперлась в традиционный указатель.
«Дорога на Киев прямохожая – 50 верст»
«Дорога на Киев прямоезжая – 100 верст»
«Дорога в объезд – 500 верст»
- Я в объезд, - обрадовано заявил мужичонка,- вам до Киева прямоезжая дорога в самый раз, а мы с коняшкой как-нибудь сами. Без приключений. Мне еще в Чернигов надо к любимому племяннику на похороны тещи. Спаси вас бог и все такое…
- Эй, постой! – окликнул старший богатырь, - тебя как звать-то?
- Ить, добрый я и малоросл, от того кличут люди Злобыней Горынычем.
- Врешь! Али хочешь сказать, что это ты шесть полчищ несметных сегодня разметал-побил?- Возмутились добры витязи, враз становясь такими, как у нас писать не принято.
- Так я ведь добрый, полчища же злые, а добро всегда побеждает зло. Как вы, например.
- Это еще как? - Не удержался младший.
- Такое мне свойство от родителей досталось, – зачастил мужичонка, глядя в добрые лица богатырей, - чем сильнее ворог, тем сильнее я. Могу даже богатыря побить, коли на меня в кулаки пойдет.
- Тьфу, ты! – предусмотрительно попятился старший. – Почему тогда вместе с нами против седьмого полчища не встал?
- Да ведь добрый я! – ответствовал мужичок, понукая лошаденку. - Как можно таких сильномогучих богатырей без работы оставить?