И не в первый раз:)

07.08.2011 в 18:23

Пишет  Gonzzza:

Вчера в Афганистане талибы сбили американский вертолет «Чинук». Все, кто был на борту, погибли - это 38 человек: 7 афганцев и 31 американец, среди которых 22 спецназовца из «группы 6», прославившейся ликвидацией бен Ладена. Событие стало дважды рекордным: самые большие единовременные американские потери в афганской кампании, самые большие потери «группы 6» за всю ее историю.

Что ж, американцы смогли лично убедиться, что поставка ПЗРК афганским партизанам создает реальную угрозу для вражеских вертолетов. Значит, деньги американских налогоплательщиков были потрачены не зря.

---

А началось с внедрения в войска "передовых" технологий...

07.08.2011 в 15:26

Пишет  Samuray-08:

Сипаи против империи
Сипаи против империи


Воскресным вечером 10 мая 1857 года местные наемники-сипаи 20-го и 11-го полков Бенгальской туземной пехоты и III полк легкой кавалерии подняли мятеж на стратегически важной военной базе в Мируте, отказавшись повиноваться своим офицерам-британцам, и открыли по ним огонь. Они захватывали, грабили и жгли бунгало европейцев, хладнокровно истребляя их обитателей. В живых не оставляли никого, даже женщин и детей. Грохот ружейного огня и оглушительные звуки военных горнов перекрывали жуткие крики боли и отчаянные мольбы о пощаде.

Мятежники скрылись в ночной тьме, захватив заложников. Менее чем сутки спустя, рано утром 11 мая, сипаи перешли по мостам через реку Ямуна и направились в Красный форт в Дели. Вооруженные ружьями, пистолетами, ножами, кинжалами и мечами, мятежники подавили сопротивление гарнизона, расквартированного в форте, перебив множество англичан. Восстание возглавил падишах Бахадур Шах Зафар II, престарелый правитель династии Моголов. Местная столица империи, Дели, пала. Сипаи одержали свою первую победу.

Не успела колониальная администрация осознать весь масштаб катастрофы, как мятежи вспыхнули в Северной и Центральной Индии. Это было начало страшных событий, продолжавшихся многие дни и месяцы. Британским властям стало ясно: происходит нечто большее, чем просто бунт сипаев, — британскому империализму был брошен вызов.

Дело о патронах

Поводом для мятежа стала печально известная проблема со средствами ухода за только что поступившими на вооружение капсюльными ружьями системы Энфилда. Смазка винтовки и пропитка картонных патронов содержали в себе животные жиры, верхушку же патрона (с пулей) надлежало надкусить при заряжании ружья (из картонной гильзы в ствол насыпался порох, сама гильза использовалась как пыж, сверху шомполом забивалась пуля). Сипаев, среди которых были и индуисты, и мусульмане, пугала перспектива осквернения через подобный контакт с останками животных — коров и свиней. Причина, как известно, в религиозных табу: свинья считается у мусульман нечистым животным, а корова для индуистов — животное священное, и питаться его мясом великий грех.

Армейское руководство настаивало на использовании и новой модели ружья, и смазанных запретными жирами патронов к нему, не обращая внимания на растущее недовольство сипаев. Когда власти осознали ошибку, было уже поздно: сипаи истолковали нововведение как преднамеренное оскорбление их религиозных чувств, и хотя командование тщательнейшим образом следило за тем, чтобы подразделения сипаев комплектовались по смешанному религиозному признаку, дабы устранить вероятность возникновения среди них сговора, эффект оказался прямо противоположным. Сипаи — и индуисты, и мусульмане — забыли разногласия и объединились в защите «дхармы и Корана».

29 марта 1857 года сипай Мангал Пандеи призвал своих товарищей по оружию в Барракпуре (неподалеку от Калькутты) к восстанию. Генерал Хирси, командовавший Бенгальской армией, записал: находящийся под воздействием наркотика Мангал Пандеи «метался, размахивая заряженным мушкетом», и кричал находившимся вокруг сипаям: «Поднимайтесь! Европейцы уже тут! Почему вы все еще не готовы? За нашу религию! Надкусывая патроны, мы становимся нечестивцами! Отказывайтесь повиноваться!» Призыв к восстанию по всей Бенгальской армии молниеносно распространялся от одного лагеря к другому, практически везде встречая живейший отзыв. В сентябре 1858 года британские власти сообщали лишь о семи полках Бенгальской армии общей численностью 7 796 сипаев, оставшихся верными короне, из общего количества 139 тысяч бойцов. Более 100 тысяч человек направили свои силы против империи.

Дели — старт мятежа

После падения Красного форта в Дели сипаи развернули штыки против всего, ассоциировавшегося для них с символами британской власти и колониального гнета. Нападениям подвергалась собственность фиранги (foreigners — «иностранцы»), Банк Дели, дома европейцев, находившиеся в окрестностях, военные городки британской армии — все объекты были захвачены и разграблены. Пал и оплот британской власти — казначейство. Находившиеся там ценности немедленно отошли Бахадур Шаху. Для нарушения связи повстанцы разрушали телеграфные станции и железнодорожные линии; из тюрем выпускали заключенных… Нападениям подверглась и церковная собственность: сипаи были уверены в преднамеренном искоренении британцами индуизма и ислама через пропаганду христианства. Самый яркий пример подобных нападений — история делийской церкви Сент-Джеймс (Св. Иакова), построенной в 1837 году. Само здание пострадало незначительно, но, как сообщают очевидцы, его «полностью разграбила обезумевшая, кричащая толпа, вытащившая все, вплоть до стульев, скамеек и подколенных подушечек, глумясь, звонившая в церковные колокола, перед тем как сбросить их с колокольни и перерезать веревки».

Восставшие безжалостно убивали европейцев. По Дели поползли слухи о том, что англичанок принуждали проходить по улицам нагими, на глазах у всех насиловали и отрезали им груди, не щадя даже маленьких девочек… Наиболее активно распространяли эту информацию белые христианские священники, но вот глава разведывательного департамента Уильям Мюйр писал: «Во многих рассказах о жестокостях и кровопролитии фигурируют истории об изнасилованиях, которые, по моим наблюдениям и имеющейся информации, не имеют сколько-нибудь удовлетворительных доказательств».

Когда британцы восстановили контроль над Дели и подавили мятеж, было уже слишком поздно: бунт дал толчок общенародному восстанию. Поднялись сотни тысяч людей в Северной и Центральной Индии, включая Лакхнау в области Авадх, Канпур, Джанси, Барельи, Аррах и Джагдишпур.

Листовки и лепешки

Надо заметить, что для широкого распространения своих идей и обеспечения поддержки восстания сипаи использовали весьма занимательные способы. 30 мая 1857 года взбунтовался гарнизон, расквартированный в Лакхнау, положив начало беспорядкам во всем регионе. В Лакхнау, так же как в Дели и в Мируте, мятеж сопровождался поджогами жилищ, нападениями на британских офицеров, грабежами и стрельбой. Однако в укрепленном пункте городка сумел закрепиться британский командующий Генри Лоуренс с гарнизоном численностью 1 700 человек. Первые попытки мятежников прорвать укрепления потерпели неудачу. Тогда они открыли артиллерийский и ружейный огонь. Повстанцы пытались подорвать стены, используя потайные ходы, это приводило к вооруженным стычкам под землей. После 90 дней боевых действий потери британцев составили больше 1 000 человек, но позиции они не сдали. 18 ноября новый главнокомандующий войсками империи в Индии сэр Колин Кэмпбелл поддержал упорных осажденных силами своих войск, и англичане сохранили за собой Лакхнау.

Именно во время этих событий мятежники начали распространять прокламации с описанием своего плана действий. Как заправские полевые психологи, они использовали беспроигрышный прием: заменили в листовках официальный язык старых властей — фарси на разговорный хиндустани. 25 августа 1857 года лидер повстанцев принц Фероз Шах обнародовал подробную программу мер по преобразованию управления, налогов и финансов. Законопроект, разработанный в расчете на самые широкие слои населения от имени «правительства Бадшах Бахадур Шаха», предусматривал абсолютную власть заминдаров (землевладельцев) на их землях, а право на торговлю предоставлялось только предпринимателям-индийцам, которые получали при этом возможность бесплатно использовать «паровые суда и экипажи». Более того, лидеры повстанцев пообещали, что сипаям повысят жалованье, на государственную службу будут принимать только индийцев, представители высших каст будут брать на работу представителей низших, а священнослужители и ученые люди получат землю в свободное пользование.

По мере того как британцы восстанавливали силы, перед бунтовщиками в полный рост вставала необходимость скрытой, но эффективной мобилизации. С этой целью они начали распространять «кодовые» чапатти (лепешки из низкосортной муки — основной продукт питания в Северной Индии), которые использовали следующим образом: «охранник» (нечто вроде выборного шерифа) из одной деревни изготавливал две чапатти и передавал одну из них «охраннику» в другой деревне с указанием испечь еще десять. Последний оставлял одну лепешку себе в подтверждение участия его деревни в мятеже, а десять раздавал — по две каждому — связным из пяти других деревень, с такими же инструкциями. Чапатти, вероятно, при этом надкусывались «договаривающимися сторонами» — таков был старый индийский способ «росписи на договоре». Эта техника оказалась настолько продуктивной, что даже колониальные власти не могли не отметить ее эффективность. Как впоследствии писал один из британских офицеров, полковник Джейкоб: «…трудно передать, насколько продуманным был покров тайны, которым окутали весь заговор, распространение планов, тщательность, с которой каждая группа заговорщиков работала в отрыве от других, скрывая своих контактеров».

«Лепешечный» телеграф работал без сбоев. Получив от сипаев сигнал, землевладельцы и крестьяне деревень поблизости от Лакхнау, например, Ситапура, немедленно брались за оружие: нападали на ростовщиков и торговцев, расхищали собственность, грабили и убивали. Повстанцы боялись потерпеть неудачу и попустительствовать надругательствам над верой, и это в совокупности оказывалось большим стимулом. Страх и хаос сплачивали людей, разжигая новую ненависть к чужестранцам, подталкивая к насилию.

Сипаи снимают форму

В ночь 4 июня 1857 года взбунтовались сипаи, находившиеся под командованием генерала Уилера в Канпуре. Один из них заявил: «Вы змеи, и пощады вам не будет». Восставшие избавились от униформы и смешались с толпой. Охваченные мятежным духом широкие народные массы были готовы уничтожать всех богатых, вне зависимости от принадлежности к «оккупантам». Под давлением мятежников маратхский пешва (что-то вроде наследственного премьер-министра в индийском государстве Маратхи) Нана Сахиб, испытывавший симпатию к восстанию, возглавил канпурских повстанцев. Вторым лидером стал его соратник Тантиа Топи. 25 июня Нана Сахиб, руководствуясь тактическими соображениями, пообещал британским военным и их семьям, укрывшимся в Канпуре, право безопасного отступления при условии, если они сдадутся. Выбора у Уилера не было, и он согласился. Однако во время последовавшего за этим конвоирования пленных к лодкам началась стрельба. Историки до сих пор спорят, какая сторона открыла огонь первой. Так или иначе, лодки загорелись, и началась резня, после которой остались горы окровавленных тел. Всех мужчин уничтожили. Нескольких выживших женщин и детей отправили в Биби-Гхар (Дамский дом) в Канпуре. 15 июля, когда восставшие испугались возможного нападения приближающихся колониальных войск, был отдан приказ их уничтожить. Местные сипаи отказались подчиниться этому приказу, тогда с городского рынка вызвали четырех мясников, которые убили заложников и расчленили их тела тесаками.


Резня в Канпуре, когда были уничтожены все англичане в городе

После этой бойни Тантиа Топи предпринял ряд мер по мобилизации местных лидеров и координации их действий: рассылал воззвания и письма с информацией о ходе восстания, об опасностях, о необходимости защитить самого Топи. Звучали прямые призывы к открытой войне против врага и против его религии — христианства. Вскоре все пригороды Канпура были охвачены восстанием. Один из жителей такого пригорода — Сагаранпура вел дневник, где записал: «Первыми пострадали банкиры: их либо грабили, либо заставляли откупаться от налетов. Ростовщиков и торговцев принуждали отдавать бухгалтерские книги и долговые расписки, припомнили все прежние обиды. Целью нападений было избавиться от старых долгов, обнулить счет, а то и просто пограбить». О повстанцах он пишет: «…нельзя было не восхищаться фанатичной отвагой, не позволявшей им унижаться просьбами о милости, поднимавшей на борьбу против гонителей». В области Муззафарнагар «ежедневно, если не ежечасно совершались жестокие преступления, и не скрытно, под покровом ночи, а в открытую, при свете дня. В большинстве случаев жертвами становились заимодавцы и предприниматели, многим из которых приходилось, к своему ужасу, платить таким образом за собственную алчность и ненасытность».

Принцесса — народный лидер

5 июня 1857 года вспыхнуло восстание в княжестве Джханси (нынешняя область Бунделханд штата Уттар-Прадеш) под предводительством рани (принцессы) Лакшми-Баи. Собственность европейцев и их индийских прислужников была разграблена, а официальные документы сгорели в кострах. Многие английские офицеры с семьями укрылись в форте Джханси, не успевших спрятаться убили. Когда к вечеру 8 июня осажденные сдались, их согнали в близлежащий сад и просто перебили. По свидетельству очевидца-англичанина, «в Бунделханде мало кто владел мечами или ружьями с фитильными замками; но даже вооруженные копьями, косами, палками с железными наконечниками и импровизированными топорами, переделанными из хорошо заточенных мясных тесаков, прикрепленных к палкам, мятежники воображали себя воинами, провозглашали своих королей, переставали повиноваться чужакам. Никогда еще не свершалось революции такой скорой и полной…»

Принцесса оказалась выдающимся народным лидером, снискав поистине легендарную популярность. Она взяла на вооружение тактику выжженной земли и повсеместно применяла ее в ответ на британскую тактику массового террора. В сентябре и октябре 1857 года рани руководила успешной обороной Джханси от британцев, наступавших из соседних княжеств, однако в марте следующего года им все же удалось захватить город. Британские вооруженные силы в войне против Лакшми-Баи возглавлял сэр Хью Роуз, прославившийся тем, что вернул короне Центральную Индию. По окончании кампании обессиленный Роуз писал в официальном отчете: «Она была женщиной, но в качестве лидера мятежников показала себя храбрейшим, блестящим полководцем. Настоящий мужчина среди мятежников». Не только британский генерал отдал дань уважения индийской кавалерист-девице: сохранились и слова популярной народной песни тех лет: «Доблестно, словно мужчина, сражалась она, княгиня Джханси! С каждого бруствера били ее пушки, вздымая море огня! Словно мужчина, сражалась она, княгиня Джханси, доблестная и великолепная!» В июне 1858 года Лакшми-Баи погибла в неравном бою.

Тем временем восстание в Бхайпуре, регионе на западе Бихара и на востоке Уттар-Прадеш, возглавил 75-летний Кунвар Сингх с младшим братом Амаром. Сорок миллионов местных жителей боготворили его как «отца бхайпурцев». Ненавидимый британцами, он был с не меньшей силой любим повсюду между Калькуттой и Лакхнау и по обе стороны Ганга. Невзирая на почтенный возраст он лично участвовал в сражениях и организовал затяжную партизанскую войну. Под его знамена встали Динапурские полки повстанцев, он прошел с ними до Банда, Канпура, Лакхнау и Азангара, пересек Ганг и, вернувшись домой, погиб, сражаясь за освобождение Джагдишпура, где родился.

Идет война народная… почему?

События 1857 года начинались как бунт сипаев, но очень скоро переросли в народную войну против колониального империализма. Что же объединило богатых и бедных, землевладельцев и крестьян, мастеровых, ремесленников, индуистов и мусульман, что скрепило их союз в борьбе с общим врагом? Многие историки согласны с тем, что бумажные патроны, пропитанные животным жиром, были лишь искрой, воспламенившей уже готовые разгореться страсти. Признаки надвигающегося мятежа начали появляться уже с 1830-х годов.

Одной из причин бунта были ужасающие условия, в которых восставшие несли свою службу. Бенгальская армия вместе с армиями округов Бомбея и Мадраса считалась самой крупной к востоку от Суэцкого канала. Стоит напомнить, что все войска на территории Индии делились на три типа: королевские полки, европейские войска Ост-Индской компании и местные войска компании. В каждом из трех президентств, на которые тогда делилась Британская Индия (Бенгальское, Мадрасское и Бомбейское), были войска всех трех типов. К началу мятежа Бенгальская армия насчитывала 139 807 «туземцев»-сипаев, возглавляемых 26 089 европейцами. За 18 с лишним лет, предшествовавших началу восстания, сипаев Бенгальской армии постоянно использовали для удовлетворения британских имперских амбиций. Они приняли на себя бремя первой Афганской войны 1839—1842 годов, синдской кампании 1843 года, двух разделенных недолгим затишьем пенджабских войн (1845—1846 и 1848—1849) и второй Бирманской войны (1852). Они же отправились за моря для участия в опиумных войнах с Китаем (1840—1842 и 1856—1860) и в Крымской войне против России (1854—1856). При первых признаках недовольства в 19-м пехотном полку его командир, полковник Митчелл, пригрозил отправить личный состав «в Бирму или Китай, где всех перебьют». Возмущение сипаев возрастало и по мере постоянных напоминаний об их рабском статусе. Все руководящие должности, начиная с субалтерн-офицеров, естественно, занимали европейцы. Жалованье сипаев (по сравнению с английскими военнослужащими) было грошовым.

Историки-марксисты обращают внимание и на экономические причины восстания, имевшие «долгосрочный характер», трактуя мятеж 1857 года как «аграрное восстание». Британские власти рекрутировали большинство своих наемных солдат из районов с самыми высокими ставками сельскохозяйственных сборов (Уттар-Прадеш, Харьяна, Западный Бихар). Многие сипаи в прошлом были мелкими землевладельцами, которым приходилось платить безумно высокие налоги на землю, попадая в зависимость от ростовщиков и торговцев, в конечном счете лишаясь земли и залезая в огромные долги. Так что нет ничего удивительного в том, что во время мятежа повстанцы вымещали злобу и на чиновниках, и на заимодавцах.

Недовольство имперской системой зрело не только в сельских районах. Из-за появления британских товаров разорялись городские производители, в первую очередь производители текстиля. Растущее обнищание в сочетании с боязнью увеличения миссионерской активности усугубляло кризис. Официальный патронаж деятельности христианской церкви руководством Ост-Индской компании делал ее цели еще более подозрительными в глазах и индуистов, и мусульман. Индийские историки, называющие события 1857 года «Первой войной за независимость Индии», делают акцент на расизме, коррумпированности и враждебной природе британской власти. Самым прямым следствием проявлений этого расизма было лишение индийцев права занимать высокие государственные посты: даже некоторые британские чиновники выражали недовольство подобной практикой.

Ратуя за назначение индийцев во властные структуры, сэр Томас Мунро писал в 1818 году: «Многие завоеватели прибегали к насилию и даже жестокости в отношении аборигенов. Но никто не относился к ним с таким презрением, как мы; никто так, как мы, не позорил целую нацию, отказывая ей в доверии, отказывая в признании ее права на честность». Недовольство народа усиливали также коррумпированность и запутанность британской системы судопроизводства и уголовного права. В отличие от простых местных староиндийских традиций британская система была непонятной, дорогой и медленной. И все же утверждение индийских историков о том, что это восстание переросло в «Первую войну за независимость Индии», скорее всего, необоснованно — у повстанцев не было никакой «национальной» программы, не было и представления об Индии как о «единой нации».

Поражение и разгром

Отсутствие у восставших общего политического плана и организованного центрального руководства привело к неизбежному поражению. Их лагеря погрязли в местничестве и раздорах, а имевшие несомненное превосходство в боеприпасах и ресурсах британцы умело использовали это слабое место противника.

Повторный захват Дели британцами 19 сентября 1857 года был крайне жестоким. Город одновременно атаковали четыре армейские колонны — ничего удивительного, что по нему прокатилась волна мародерства и разрушений. Солдатам дали «добро» на трехдневное безнаказанное разграбление Дели. Сокровища Моголов и все, что можно было найти в Красном форте, — транспортабельные исторические и культурные ценности, ювелирные изделия, оружие и одежда королевской семьи, даже мраморные плиты и мозаики, — было расхищено. В грабежах участвовали и солдаты, и офицеры. Как отметил некий капитан Гриффит, «мы заходили в дома, принадлежавшие представителям богатейшего сословия местных жителей, и везде заставали одну и ту же картину — разрушенные дома, изуродованные дорогие предметы утвари, которые не удалось унести… Многие английские солдаты забирали ювелирные изделия и золотые украшения, снятые с тел убитых горожан, я видел у сослуживцев доставшиеся им таким образом жемчужные ожерелья и золотые мохуры (монета достоинством 15 рупий)». Награбленное в Дели попало и в Англию, куда его привозили «вернувшиеся из колоний» британцы, многие предметы стали экспонатами Британского музея в Лондоне.


Почти все индийцы, представшие перед судом после восстания, были признаны виновными, и почти все, кого признали виновными, были приговорены к смертной казни

Чтобы поквитаться за поражения, британцы подвергли «десакрализации» множество объектов религиозного поклонения. В мечетях устраивали пекарни, бараки и магазины. Красивейшие средневековые здания разрушали «из соображений безопасности». У тридцати трех деревень в пригородах Дели конфисковали сельскохозяйственные угодья. Затем начались расправы. Во всех уголках страны, по которым прокатился мятеж, победоносные британцы обвиняли в измене всех жителей восставших районов поголовно. Зачастую пытали и убивали невиновных. Капитан Хадсон велел раздеть донага, а затем казнить сыновей короля Бахадур Шаха. Казни повстанцев и их вождей сопровождались такой невообразимой «периферийной» бойней, что даже некоторые британские офицеры не могли сдержать отвращения. Подполковник Т. Райс Холмс писал в своих заметках о судилищах, организованных полевыми судами в Дели, что «группы туземцев предавали суду Военного Комиссариата или специальных комиссаров, каждый из которых был наделен исключительным правом миловать и казнить от имени правительства. Судьи эти были совершенно не склонны к проявлению милосердия. Почти все представшие перед судом были признаны виновными, и почти все, кого признали виновными, были приговорены к смертной казни. На видном месте в городе установили виселицу площадью четыре квадратных фута, и каждый день на ней вешали по пять-шесть обвиняемых. Вокруг сидели британские офицеры и, попыхивая сигарами, наблюдали за конвульсиями жертв».

Одного подозрения в симпатии к повстанцам было достаточно, чтобы стереть с лица земли целые деревни. Тех, кого не вешали, привязывали к жерлам пушек и разрывали на куски залпами. Улицы и дома, залитые кровью, являли собой настолько отвратительное зрелище, что один девятнадцатилетний офицер не мог сдержать чувств: «Это было настоящее убийство, — писал он, — за последнее время я повидал много кровавых и ужасных сцен, но молю Бога, чтобы не увидеть ничего подобного тому, что мне пришлось лицезреть вчера. Хотя женщин и пощадили, их крики при виде кровавой расправы над мужьями и сыновьями были настолько полны боли… Господь свидетель — я человек не жалостливый, но когда у тебя на глазах расстреливают седобородого старика, надо иметь невероятно черствое сердце, чтобы смотреть на это с полным безразличием…»

Мятеж был подавлен с исключительной жестокостью. И как ни пытались британцы охарактеризовать его всего лишь как «бунт сипаев, и ничего более», факты говорили о другом. Один из представителей британской администрации в Дели, Т. Меткалф, отмечал с сожалением, что «англичане живут на вулкане, готовом в любой момент взорваться вспышкой беспощадного насилия. Все Удхи с оружием в руках восстали против нас, не только регулярные войска, но и 60 тысяч человек из армии экс-короля. Заминдары и их челядь, 250 фортов, до зубов оснащенных артиллерией, действуют против нас. Правлению Компании (Ост-Индской) они противопоставили верховную власть собственных королей и почти единодушно выступили в их поддержку. Даже служившие в армии наемники стали нашими противниками, и все, до последнего человека, примкнули к мятежникам».


Для устрашения местного населения британцы жестоко казнили вождей сипаев. Их привязывали к пушечным жерлам, и орудийный залп разносил тела мятежников на части

Международный резонанс

Чтобы перебить впечатление от своих неудач в начале восстания сипаев, а потом — его жестокого подавления, правительство метрополии пыталось переключить внимание международной прессы сетованиями на то, каким ужасам подвергаются британцы в Индии. Однако во многих британских газетах звучали и выражения симпатии в адрес индийцев. Так, например, сэр У. Расселл, знаменитый корреспондент «Лондон Таймс», писал: «Мы наблюдаем не просто войну рабов… но войну религиозную, войну расовую, и войну мщения и надежды, войну за национальное самоопределение, войну за то, чтобы, после свержения ига пришельцев, вернуть Индии всю полноту национальной власти и влияние национальной религии». В поддержку дела повстанцев высказывалась и французская пресса. «Л’Эстафет», популярная республиканская газета, 29 августа 1857 года писала: «Если англичане будут продолжать настаивать на жестокой политике угнетения, великие державы, и Франция в первую очередь, должны будут вмешаться в происходящее, дабы быть уверенными в том, что с индийцами не обращаются, как со стадом скота, предназначенного на убой». Пресса Франции осудила преступления Ост-Индской компании и методы британских колониалистов, на которые возлагалась основная ответственность за начавшийся мятеж. Даже дипломатичная «Ревю де Дю Монд» писала: «Компания мало беспокоится об ослаблении ига. В течение последних десяти лет она широко практиковала применение системы аннексий, лишение собственности, конфискации. Она изменила систему землевладения, лишив силы все официальные договоренности».

В Италии мнения разделились. Джузеппе Массари отмечал в «Ривиста Контемпоранеа»: «Очень многие, путаясь в расах и географии, вообразят, что индийский мятеж является попыткой добиться независимости в целях сформировать индийскую нацию. Но те, кто умеет думать и кому знакомо реальное положение вещей, не впадут в такое грубое заблуждение. Бунт сипаев является лишь актом военного неповиновения, разжигаемым религиозным фанатизмом; стремление к независимости и свободе не имеет с этим ничего общего». А вот один из ведущих итальянских журналов, генуэзский «Италиа дель Пополо», выступил с осуждением британских деяний в Индии: «Англия применяет в Индии репрессивные меры воздействия… Обманом, вероломством и жестокостью она захватила земли Короля и принцев, являющихся ее друзьями и союзниками. В нарушение договорных обязательств она продлевает сроки действия прав заимствования. Короче говоря, она навлекла на собственную голову проклятия 150-миллионного народа, чей глас… достигнет трона Господнего, взывая к отмщению, и оно будет ниспослано».

Как и в большинстве стран Европы, в российской прессе не наблюдалось единодушия в отношении мятежа. «Русский Вестник» отмечал: «Мы не симпатизируем внешней политике Англии, в отношении которой у нас по ряду вопросов имеются разногласия. Однако мы всегда будем проявлять великодушие и честность, признавая единство наших задач. В этом мы союзники; в этом мы солидарны». Однако «Петербургские Ведомости» откликнулись публикацией серии статей под общим заголовком «Письма об Ост-Индском восстании», в открытую выражая симпатию делу повстанцев в Индии. Резко обличая политику английского правительства, редактор газеты А.А. Краевский заявил: «Англичане прибегают к римской тактике сокрытия или отрицания собственных промахов. Само устройство Индо-Британской империи несет в себе смертельный эмбрион».

Мятеж 1857 года потряс сами основы имперского правления в Индии, оказав воздействие и на большинство остальных колоний. Британцы более не могли представлять колонизацию обоюдовыгодной как для колонизаторов, так и для колонизируемых. Отчаянно пытаясь сохранить Индию в качестве колонии, британская корона распустила Ост-Индскую компанию, передав управление Индией напрямую правительству Великобритании. Прошли административная и военная реформы. Воззвание королевы обещало «уважать чувства преданности, которые индийцы испытывают к землям, унаследованным ими от их предков», «в законотворчестве и правопорядке надлежащим образом учитывать исторически сложившиеся порядки, обычаи и традиции Индии».

А для самой Индии 1857 год стал поворотным — индийцы как нельзя более доходчиво обозначили свое стремление к самостоятельности, хотя до обретения независимости и оставалось еще почти столетие.

---

+1

07.08.2011 в 16:13

Пишет  Gonzzza:

— Можно считать себя потомком отчаянных людей, храбрых землепроходцев, пешком прошедших через весь континент, но если в твоих глазах похмельная муть, между зубов застрял непережеванный бургер, а все физические усилия ограничиваются нажатием кнопок на телевизионном пульте, то кому какое дело до твоих предков? И традиции превращаются в карнавальные забавы…

© Вадим Панов, "Царь горы"

---

Из старого

Царское зерцало Акт II

Делал весной, но из-за массы различных приключений (воистину злой рок довлеет над ним!) выкладываю только сейчас.
Конструкция с учетом дополнений от народа с ТожеФорума.

Как показал результат, попытка адаптации (удлинения) кавалерийского зерцала под пеший бой (как того пожелал заказчик), при полном соблюдении конструкции оригинала привела к тому, что подниматься по ступенькам и садиться в этом зерцале несколько не удобно. Мешает наложение пластин нижнего ряда. Напомню - в оригинале это зерцало скорее всего было царю батюшке немногим ниже поясницы, что позволяло сидеть в седле.
Впрочем, воевать в нем можно - ходить не мешает и руки двигаются вполне нормально.
Также увеличены размеры некоторых пластин, для уменьшения подмышечных дырок.

Выводы.

1. Нефиг мудрить с нарушением пропорций.
2. В следующий раз такой заказ брать только за большие деньги.
3. Не связываться с расейской почтой.

---

Вот вам и кровавая гебня(tm). Люди делают важную работу, а ошибки есть у всех.

07.08.2011 в 14:47

Пишет  Samuray-08:

Борьба забайкальских контрразведчиков с японскими спецслужбами
Борьба забайкальских контрразведчиков с японскими спецслужбами
04 сентября 2005

С 1941 по август 1945 года в Забайкалье было выявлено 242 японских агента. Большинство из них были задержаны на стадии проникновения и легализации.

В конце XIX века Япония создаёт и совершенствует внешнюю разведку и контр-разведку. Успехи Японии в войне с Россией в 1904-1905 годах стали свидетельством эффективности этих усилий. Как известно, по Портсмутскому мирному договору с Японией в сентябре 1905 году царская Россия признала Корею сферой японского влияния, уступила Японии арендные права в Китае на Квантунскую область с городами Порт-Артуром и Дальним, южную ветку КВЖД (Южно-Маньчжурскую дорогу), построенную на средства русского народа, и половину острова Сахалин. Для охраны Южно-Маньчжурской железной дороги японцы получили право содержать Квантунскую армию из расчёта 15 солдат на один ки-лометр железной дороги. Таким образом, Япония захватила в Китае исключительно важные стратегические и экономические позиции. Японская разведка про-должала укреплять своё влияние в Китае, действуя под прикрытием японских военных миссий.


Здесь проявил свой незаурядный талант разведчика Кендзи Доихара. Он работал в Китае с 1913 года, владел тремя китайскими диалектами, 13 европейскими язы-ками, обладал обширными знаниями во многих отраслях человеческой деятель-ности и мастерством перевоплощения. В то же время был аморальным и жесто-ким человеком, организатором многих кровавых преступлений и наркотизации Китая. За участие в подготовке, развязывании и ведении агрессивных войн, за на-рушение законов и обычаев ведения войны Доихара был приговорён в 1948 году Международным военным трибуналом для Дальнего Востока в Токио к смертной казни через повешение и 23 декабря казнён.[8]. Как резидент японской разведки Доихара начал свою деятельность в японской военной миссии в Харбине в 1925 году и создал в Маньчжурии, а также в остальных провинциях Китая разветв-лённую разведывательную сеть.


18 сентября 1931 года Квантунская армия начала оккупацию Маньчжурии. По мере продвижения войск агенты Доихары инспирировали движение за создание «независимого» от Китайской Республики Маньчжуро-Монгольского государства. Коллаборационисты – губернаторы провинций и генералы Юй Чунхань, Чжан Цзинкуй, Ши Ча, Ма Чжаншань, Цай Шини и другие - образовали Административный комитет и созвали 29 февраля 1932 года в городе Мукдене национальный съезд, который провозгласил независимость Маньчжурии и Внутренней Монголии. 1 марта 1932 года было объявлено о создании Маньчжоу-Го (Маньчжурского государства). Верховным правителем «избрали» последнего императора Китая Айсин Цзюэло Пу И. Он был тайно доставлен Доихарой в Чанчунь, который стал столицей государства, получив новое наименование Синьцзин. Через два года, 1 марта 1934, Пу И провозгласили императором. Формально вся власть в Маньчжоу-Ди-Го (Маньчжурской империи) сосредотачивалась в руках императора, но на самом деле принадлежала чрезвычайному и полномочному послу Японии, ко-торый одновременно являлся главнокомандующим Квантунской армии. Марионеточный характер Маньчжоу-Ди-Го был подтверждён на Международном воен-ном трибунале для Дальнего Востока, который судил японских военных преступников в 1946-1948 годах в Токио. В приговоре трибунала, в частности, указывается: «Захват Маньчжурии в 1931 году обеспечил базы для нападения на СССР на широком фронте с целью захвата всего советского Дальнего Востока».[8].


Советская разведка не сразу разобралась в сложной системе японских спецслужб в Маньчжурии. Потребовалось время, чтобы получить документы, изучить пред-назначение той или иной службы и их взаимодействие. Вся разведывательная и контрразведывательная деятельность в Маньчжоу-Ди-Го проводилась пятью органами: 2-м отделом штаба Квантунской армии, который подчинялся 2-му отделу Генерального штаба Японии; японскими военными миссиями (они в закрытых документах носили название «органы особой службы японской императорской армии»); Главным управлением жандармерии; Главным управлением полиции и Главным штабом железнодорожной охранно-военной бригады [1].


Главное управление полиции обеспечивало охрану государственной границы, имея в подчинении основные, средние и малые погранполицейские отряды. На дальних и ближних подступах к границе на путях вероятного движения советских и монгольских разведчиков, а также в районах действия китайских партизан располагались полицейские посты. В обязанности полиции входила борьба с партизанским движением.


Вначале считалось, что японские военные миссии, возглавляемые Главной ЯВМ в Харбине, подчинены 2-му отделу штаба Квантунской армии, но в 1943 году советская разведка получила данные, свидетельствующие о том, что они действуют параллельно и подчиняются Токио, а между собой координируют работу [1].


Погранполицейские отряды были обязаны немедленно информировать ЯВМ о задержании иностранных разведчиков и передавать их в миссии. Органы полиции находились под большим влиянием ЯВМ в области контрразведывательной работы и сыска. Сотрудники ЯВМ рассматривали захваченных советских разведчиков и разведчиков МНР как объекты перевербовки и в процессе допросов изучали их в этих целях. Например, захваченных в конце 1944 года разведчиков Читинского управления НКГБ Виноходова , Кравченко и Ван Баолиня доставили в Хайларскую военную миссию и усиленно допрашивали. О китайском коммунисте Ван Баолине японские контрразведчики решили: «Хотя данное лицо в идеологическом отношении проявляет стойкость, и обработка его сопряжена с трудностями, мы полагали, что его следовало бы перевербовать для того, чтобы использовать в качестве агитатора в частях 8-й армии в Северном Китае. Однако, вербовка в конечном итоге признана нецелесообразной, так как пришли к заключению, что от этого будет больше вреда, чем пользы». Аналогичный вывод сделали и в отношении Виноходова и Кравченко. Всех троих расстреляли 5 апреля 1945 года.[1].


Жандармерия являлась элитной спецслужбой. Её сотрудники, помимо разведки, занимались политическим сыском и контрразведкой в армии, полиции и ЯВМ. Имелись случаи, когда жандармы арестовывали агентов ЯВМ и, применяя к ним физическое воздействие, склоняли их к сотрудничеству. Аналитики разведывательного отдела Читинского управления НКГБ в начале 1945 года пришли к вы-воду: «…жандармерия претендует на роль органа, ведущего негласное наблюдение за японскими военными миссиями и полицией». Жандармские управления и отряды жандармерии также вели контрразведывательную работу по выявлению иностранных разведчиков, китайских подпольщиков и партизан.


Главный штаб железнодорожной охранно-военной бригады организовывал разведку с позиций транспорта и осуществлял контрразведку среди транспортных рабочих и служащих.


На первый взгляд, многочисленность органов спецслужб создавала параллелизм в работе и соперничество. Но после внимательного изучения этой проблемы аналитики Читинского УНКГБ констатировали: «… при подчинённости органов разведки и контрразведки различным ведомствам дефекты в отдельных органах были бы неизбежны, если бы они не корректировались взаимным сотрудничеством и общностью государственных интересов».[1].


Изучаемые районы Дальнего Востока и Забайкалья 2-й отдел штаба Квантунской армии и харбинская Главная японская миссия распределили по направлениям: борзинское, владивостокское, хабаровское, биробиджанское, благовещенское и куйбышевское (по названию железнодорожной станции Куйбышевка-Восточная, ныне город Белогорск Амурской области). С учётом этих направлений создавались ЯВМ.


Занимались разведкой и чиновники консульств Маньчжоу-Го в Чите и Благовещенске, открытых в первых числах марта 1933 года. В Чите консульство размещалось в особняке на улице Бабушкина,72, ныне занимаемое физкультурно-врачебным диспансером. Здесь с дипломатическими паспортами осуществляли шпионскую деятельность, в основном, офицеры 2-го отдела Генерального штаба Японии. Ещё в 1933 году сотрудники Читинского оперативного сектора ОГПУ установили, что чиновник консульства Китаджима занимался вербовкой в агентурную сеть японской разведки. Через десять лет, в 1944 году, его вновь верну-ли в Читу на замену капитана разведки Курихары, который работал в консульстве с 1940 года в должности секретаря, а затем вице-консула под именем Ицузо Ямомото. Консул Хисамацу Ичиро, сменивший в 1942 году Ку-Чун-Сана, был полковником 2-го отдела Генштаба Японии. Его настоящая фамилия Мацудайро. Известно, что он получил некоторые данные о дислокации войск Забайкальского фронта, о работе железнодорожного транспорта и другие сведения. В его резидентуре находился активный разведчик Иосио Мори. Он приехал с хорошенькой женой, которая скрашивала ему жизнь и помогала в шпионской работе. Сотрудники управления госбезопасности, осуществлявшие наблюдение, ласково называли её «Дуня», а мужу присвоили кличку «Волк». Тогда же, после окончания разведшколы, на стажировку прибыл бывший танкист Зунзиро Като. Несмотря на скромную должность шофёра консульства, чекисты вскоре выделили его как энергичного шпиона и назвали «Скорпионом». В 1943 году в консульстве было 8 чиновников-японцев, 6 членов их семей и четверо слуг-китайцев. Все они, кроме детей, занимались разведкой.[1].


До заключения советско-японского пакта о нейтралитете 13 апреля 1941 года режим пребывания чиновников консульства в Чите был жёстким. С середины 1937 по апрель 1941 года они могли посещать только рынок для покупки продуктов питания, а остальные выходы должны были согласовывать с охраной консульства, которую осуществляла милиция. Это были ответные меры на ограничения, введённые японской стороной в отношении работников советских консульств в Харбине и городе Маньчжурия. В годы войны японские дипломаты могли свободно посещать в Чите рынок и магазины, баню, театр, краеведческий музей, совершать прогулки по городу, выезжать на вокзал для встречи своих соотечественников. Передвижение на автомобиле ограничивалось центром города. Совсем иначе обстояло дело в Маньжоу-Ди-Го, где до 1944 года сохранялись ограничения для советских дипломатов и граждан СССР.


Главная японская военная в Харбине имела более тысячи подготовленных сотрудников. Руководя работой подчинённых миссий, она сама вела глубокую разведку в СССР и Монгольской Народной Республике, имела специальный отдел радиоперехвата, авиадесантный отряд, школы по подготовке разведчиков, террористов, диверсантов и переводчиков русского языка.


В 1937 году полковника Доихару назначают генеральным инспектором авиации, позднее он командует армией и фронтом, в апреле 1941 года ему присваивают звание полный генерал (звание соответствовало генералу армии). На должности начальника Главной японской военной миссии его сменил генерал-майор Хикосабуро Хата. До этого Хата занимал ответственные посты, сопряжённые с разведывательной работой в сопредельных с Советским Союзом странах и дважды в СССР. В японской армии он считался одним из крупных специалистов по Рос-сии. В 1940 году его преемником стал генерал-майор Гэндзоо Янагита. Он был военным атташе в Польше и с её территории занимался разведкой в СССР. Яна-гита активизировал разведывательную деятельность, провёл большую работу по организации и консолидации актива российской эмиграции. Незадолго до пере-вода на другую должность он получил производство в чин генерал-лейтенанта. «В воздаяние за услуги по упрочению японо-германской дружбы, оказанные им в бытность на посту начальника харбинской военной миссии», Янагита получил от Гитлера орден Германского Орла со звездой 2-й степени. В марте 1943 года его сменил опытный разведчик генерал-майор Дои. В начале 1945 года Главную миссию возглавил генерал-майор Акикуса.


После нападения гитлеровской Германии на Советский Союз японские спец-службы стали форсировать создание диверсионных групп и отрядов из россий-ских эмигрантов. В 1943 году в Харбине была объявлена всеобщая мобилизация русских в возрасте от 18 до 36 лет. Они проходили специальную подготовку в отрядах Асано.


Отряд Асано – по японской Асано-Бутай – был организован полковником япон-ской армии Макото Асано в 1938 году для подготовки диверсантов из числа эмигрантов из России и юношей, родившихся в эмиграции. До июня 1941 года отряд Асано входил в структуру боевых подразделений Квантунской армии, а с началом Великой Отечественной войны его переподчинили Главной ЯВМ в Харбине. В 1944 году полковник Асано получил назначение на должность по-мощника начальника харбинской Главной ЯВМ. Были созданы ещё два подоб-ных отряда, но всё равно их называли отрядами Асано. В трёх отрядах в течение года обучалось до 600 человек. Прежде набор в отряды проводился на добро-вольной основе, но процент добровольцев был ничтожный, и вскоре пополнение проходило в порядке очень близком к призыву.


Асановцы несколько раз принимали участие в провокациях на границе. В конце 1944 года асановец Иван Почекунин рассказал нашему закордонному источнику о своём участии в специальной операции в 1941 году, когда группа из отряда Асано вторглась на территорию СССР и завязала бой с пограничниками. Не-сколько асановцев было убито, и их трупы унесли при отходе.[1]. Все отряды Асано получили конкретные планы проведения диверсий в случае войны с СССР. Так, часть отряда в количестве ста пятидесяти человек предполагалось перебросить в район железной дороги на забайкальский участок Амазар-Ушмун. Диверсанты должны были подрывать железнодорожные сооружения, чтобы ли-шить советское командование возможности перебрасывать на Дальний Восток войска, вооружение и продовольствие.[Коровин, 1998]. Но в 1945 году японцы уже не доверяли большинству российских эмигрантов, и отряды Асано, как и формирования забайкальских казаков, в боях с Красной Армией не участвовали.


Наибольшая активность японской разведки приходилась на 1941 год и с середины 1942, когда собирались сведения для готовящегося наступления Квантунской армии. Затем наступил заметный спад, а со второй половины 1943 года вновь началось усиление разведки, но уже в интересах обороны, хотя наступательные планы не отменялись.[1].


С 1941 по август 1945 года в Забайкалье было выявлено 242 японских агента. Большинство из них были задержаны на стадии проникновения и легализации. Для кратковременных эпизодических разведывательных целей ЯВМ направляли агентов, подготовленных на месячных курсах, а чаще – в течение нескольких дней. Как правило, они не имели при себе никаких документов и вещественных доказательств принадлежности к разведке. При задержании они рассказывали вымышленные сведения о себе, так называемую легенду.


Например, 22 апреля 1942 года пограничники задержали Хуан Тайтена и ещё четверых китайцев. Они объяснили причину перехода границы нежеланием жить в оккупированной японцами Маньчжурии. На допросе Хуан Тайтен дополнительно сообщил, что сбежал со строительства секретного объекта в пригороде Хайлара, так как боялся быть расстрелянным по окончании стройки, как обычно делали японцы на подобных объектах. Потребовалось время и кропотливая работа оперативных работников и следователей Читинского управления госбезопасности, чтобы Хуан рассказал о его вербовке японской разведкой в городе Мохэ. Ему отработали легенду, порекомендовали найти недовольных оккупационным режимом и вместе с ними уйти в СССР. Их переход подстраховали японские разведчики. Остальные нарушители не имели отношения к шпионажу и были освобождены.


17 января 1943 года за нарушение границы арестовали У Шуюна. До прихода в СССР он проживал в пограничном посёлке Маялы, имел свой огород и содержал постоялый двор. На следствии сказал, что проиграл в карты чужие деньги, не смог уплатить долг и, боясь расправы, убежал за границу. Выяснилось, что на самом деле он был завербован сотрудником разведки, который сочинил ему эту легенду.


И так на протяжении военных лет по всей линии границы ЯВМ выбрасывали своих малоопытных агентов, чаще всего китайцев. Это практиковалось в целях маскировки более важных разведывательных выбросов и в расчёте на перевербовку этих лиц нашими органами и дальнейшее их использование японской разведкой в качестве агентов- двойников.


Отдельные агенты проваливались при попытке связаться с разведцентром. Читинским чекистам удалось заполучить письмо, переброшенное через забор консульства. Автор извещал: «Я, Бимтаров Максаржап, в 1937 году окончил при жандармском управлении в г. Хайлар экстренную разведывательную школу…Осенью 1941 года меня направили на советскую территорию. Дали мне срок в течение пяти дней разыскать Будаева Холхон, получить от него сведения и вернуться обратно…». Выполняя задание Бимтаров на лошади нелегально пере-сёк границу и добрался до Борзи. Разыскал Будаева, который отказался сотрудничать с вражеской разведкой. Тогда Бимтаров решил сам приступить к сбору информации. Приехал из Борзи на поезде до станции Черновская (пригород Читы) и по подложным документам, изготовленным японскими разведчиками, уст-роился на работу в совхоз Колочный. Агент сообщил свой пароль «Зикий» и указал место на кладбище, где в тайнике оставил шпионские сведения. Бимтаров был взят под наблюдение и задержан.


В конце 1943 года были арестованы Батенёв и Черепанов. У них изъяли оружие, радиопередатчики, шифры, советские деньги и документы. Им дали задание осесть в Забайкалье, создать резидентуру из завербованных местных жителей и военнослужащих. Шпионы сознались, что прошли подготовку с апреля 1942 по июль 1943 года в харбинской школе ЯВМ, где изучали различные предметы: по ведению разведки, советский быт и обычаи населения, административное деление СССР и Дальнего Востока, историю России и Японии, сокращённые названия, нецензурные выражения и другие темы. Регулярно читали советские газеты и журналы. Особое внимание в школе придавали изучению истории ВКП(б) – на занятия отводили по одному часу в день, курсанты в обязательном порядке составляли конспект, и в конце курса сдавали зачёт. Наряду с теорией, проводили усиленную спортивную подготовку, пешие переходы, занятия по плаванию, учи-ли преодолевать реки и озёра на резиновых подушках и автомобильных камерах. Практически отрабатывали способы перехода границы, снятия часовых. Пироксилиновыми шашками подрывали макеты. Стреляли из пистолета системы «Маузер».[1].


Именно такие подготовленные агенты направлялись в мае-июне 1945 года на узловые железнодорожные станции для установления количества перебрасываемых советских войск, а в июле – в места, где японское командование ожидало сосредоточения дивизий Красной Армии для наступления. Так, на участке 36-й армии Забайкальского фронта (Даурия, Борзя) военными контрразведчиками отделов «Смерш» было задержано 16 агентов – выпускников харбинской школы.[7]. Выпускники харбинской школы успешно выполняли отдельные задания, но в целом не смогли противостоять советским органам контрразведки, которые сумели защитить важные секреты и объекты, помогли военному командованию обеспечить скрытность подготовки Маньчжурской стратегической наступательной операции.


Японская разведка дезинформировала своё командование, занизив почти втрое количество советских дивизий на Дальнем Востоке и в Забайкалье, а также до-пустила ошибку в определении сроков вступления в войну. Японцы считали, что война начнётся в сентябре 1945 года.[2].


Разведчики разведывательных управлений Забайкальского и Дальневосточного фронтов, военной контрразведки «Смерш», пограничных округов и управлений НКГБ Дальнего Востока и Забайкалья изучили будущий театр военных дейст

31 мая 1945 года китайские лесорубы заметили двух русских и одного китайца, отдыхавших в лесу у подножия сопки. Один их лесорубов сотрудничал с полицейским управлением в Хайларе и сообщил о подозрительной группе ближайшему полицейскому посту. Четыре часа отстреливались разведчики Забайкальского пограничного округа Сергей Архипов, Константин Белоусов и Сюй Чжаньшу. Оставшись без патронов, они уничтожили радиоаппаратуру и шифры, с помощью которых регулярно передавали по радио о железнодорожных перевозках и военную информацию. Японская контрразведка в Хайларе расстреляла всех троих 4 июля.

В один день с ними погибли разведчики разведывательного управления Забайкальского фронта Владимир Михайлов и Константин Глазов, оба уроженца Иркутской области. Володе Михайлову исполнилось девятнадцать лет. В первый раз он перешёл границу вместе с Ян Фусяном 10 апреля 1945 года из приграничного забайкальского села Старого Цурухайтуя. Они провели разведку военных объектов Хайлара и благополучно вернулись. Вместе с Константином Глазовым, который был старше его на восемь лет, Владимир 18 мая вновь ушёл на задание. Им предстояло продолжить разведку в Хайларе, установить оборонительные позиции, аэродромы, сфотографировать некоторые объекты, определить пригод-ность дорог для автомобильного транспорта и военной техники. Передвигаясь к Хайлару, Михайлов и Глазов передавали радиосообщения. 1 июня в восьми километрах от станции Хакэ они встретились с агентом японской контрразведки русским эмигрантом Керминовым, который сообщил о них на погранполицейский кордон, и разведчиков внезапно захватили.

Более ста разведчиков из Забайкалья в 1941-1945 годах погибло при выполнении заданий в Маньчжурии. [9].

Перед началом боевых действий начальником управления военной контрразведки «Смерш» Забайкальского фронта был назначен генерал-лейтенант П.В.Зеленин, бывший начальник управления «Смерш» 3-го Белорусского фронта.[4]. Начальником управления НКГБ по Читинской области с 1943 года работал полковник А.А.Соколов, хорошо изучивший за это время особенности Забайкалья. В июле на должность начальника отдела разведки в УНКГБ прибыл Г.И.Мордвинов - коренной забайкалец, сотрудник Забайкальской областной ЧК с июня по август 1918 года. Он приехал из Германии, в которой с осени 1944 года до дня Победы выполнял спецзадания. Мордвинов хорошо знал Китай, где работал по линии разведки в 30-х годах, в совершенстве владел китайским язы-ком.[5]. Начальником отдела контрразведки УНКГБ в военные годы был О.Д.Сухомлинов, опытный чекист. Под его руководством работало 22 сотрудника.

По решению Центра в сентябре 1941 года в Читинском управлении был создан 4-й отдел, который в обиходе называли «зафронтовым». Эти отделы создавались для организации разведывательно-диверсионной деятельности на территории, захваченной противником, оказания помощи партийным органам в создании партизанских отрядов и партийного подполья. Сотрудники отдела А. П. Криницин, Г.Д.Фёдоров и другие в 1941-1942 годах провели большую работу по формированию подпольных разведывательно-диверсионных групп, участвовали в создании партизанских отрядов, закладке для них в тайге баз с оружием и продовольствием. Всё это проводилось на случай временной оккупации японскими войсками Читинской области. Руководил отделом полковник А.П.Шаньгин. По поручению начальника 4-го управления НКГБ СССР генерал-лейтенанта П.А.Судоплатова в июле 1945 года выдающийся разведчик и профессионал диверсионно-террористической деятельности Герой Советского Союза С.А.Ваупшасов проверил готовность отдела к действиям в тылу врага и дал положительную оценку.[9].

9 августа 1945 года в 4 часа 30 минут утра по читинскому времени заместитель начальника Читинского управления НКГБ Родион Андреевич Григоров в сопровождении трёх оперативных работников подъехал к особняку на улице Бабушкина. Он объявил консулу Хисамацу о том, что с 9 августа 1945 года Советский Союз находится в состоянии войны с Японией. Среди чиновников ощущалось некоторое замешательство и растерянность, вероятно, они ожидали ареста. Чиновникам было предложено сдать оружие и приёмопередающую радиоаппаратуру. Обыска в консульстве не проводилось. Со времени интернирования, чиновникам консульства была предоставлена возможность выходить на рынок в сопровождении сотрудника управления НКГБ. Каких-либо просьб и претензий дипломаты-разведчики не высказывали. В начале 1946 года их отправили на родину.[1]. Не так обстояло дело в Харбине. В первый день войны все сотрудники консульства с семьями были арестованы, посажены в товарные вагоны и вывезены в порт Дальний с целью дальнейшей отправки в Японию. Но стремительный разгром Квантунской армии нарушил эти планы. 15 августа весь состав консульства был срочно возвращён в Харбин, в свои помещения, под непроницаемую охрану японских пехотинцев.[2].

В ходе стремительного наступления советских войск в Маньчжурии в августе 1945 года военные контрразведчики задержали ряд руководителей японских спецслужб, в том числе начальника главной японской миссии в Харбине генерал-майора Акикуса и ранее возглавлявшего эту миссию генерал-лейтенанта Янагита, большинство начальников японских военных миссий, захватили большое количество ценных документов и архивов. Были арестованы видные руководители белоэмигрантских центров атаман Семёнов, генерал-лейтенант Нечаев, генерал-майор Бакшеев, почти весь руководящий состав «Российской фашистской партии» во главе с Родзаевским, верхушка «Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии».

С сентября 1945 по февраль 1946 года оперативная группа сотрудников Читинского управления НКГБ под руководством с Р.А.Григорова работала в Хайларе. Они изучали архивы японской военной миссии, устанавливали её агентов, создавали оперативные позиции – в Китае шла гражданская война, и трудно было предсказать, кто придёт к власти. После образования Китайской Народной Республики в октябре 1949 года по указанию И.В.Сталина вся разведывательная сеть советской разведки в Китае была передана китайским спецслужбам. Георгия Ивановича Мордвинова в январе 1946 года назначили главным резидентом разведки в Маньчжурии под прикрытием должности заместителя начальника Китайской Чанчуньской железной дороги в Харбине под фамилией Г.Н.Карлова.[5].

В 1945-1949 годах чекисты Читинской области, Дальнего Востока, Бурятии, и других регионов, где находились японские военнопленные, выявляли среди них сотрудников спецслужб и участников изуверских опытов над людьми в япон-ском отряде 731, в котором готовили бактериологическое оружие; пресекали по-пытки сбора информации отдельными пленными японскими офицерами.



1. Материалы Центрального архива Федеральной Службы безопасности России и Региональ-ного управления ФСБ России по Читинской области.

2. Александров А.А. Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи. – М.: Вече, 2004.

3. Великая Маньчжурская империя. К десятилетнему юбилею. – Харбин, 1942.

4. Верещагин В.И., Гордеев Н.В. Военная контрразведка Забайкалья в разгроме Квантунской армии и освобождении Северо-Востока Китая. – Чита-Иркутск, Издательство ИГЭА, Истори-ко-экономический журнал №4, 1998.

5. Колпакиди А.И, Прохоров Д.П. Внешняя разведка России. – СПб.: «Издательский Дом «Не-ва»; М.: «ОЛМА-ПРЕСС», 2001

6. Коровин В.В. Советская разведка и контрразведка в годы Великой Отечественной войны. – М.: «Издательство «Русь», 1998.

7. Останин В.А. Борьба с японской разведкой накануне и в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов.// Уроки Второй мировой войны и значение победы над фашизмом. Сборник научных статей. – Чита, Издательство Читинского пединститута, 1995.

8. Смирнов Л.Н., Зайцев Е.Б. Суд в Токио. – М.: Воениздат, 1980.

9. Соловьёв А.В. Тревожные будни Забайкальской контрразведки. М.: «Издательство «Русь», 2002.

10. Фалиго Р., Коффер Р. Всемирная история разведывательных служб: Т.1: 1870-1939 /Пер. с фр. А.Чекмарёва; Предисл. П.Пайоля. – М.: ТЕРРА, 1997.(Секретные миссии).



Алексей СОЛОВЬЕВ, член Союза журналистов России, полковник в отставке.

г.Чита

---

Она золотистая, честно-честно:)

разгребаю не выложенное, там еще будет уже второе царское зерцало, которое я сделал в в конце весны.

---

:)

01.08.2011 в 02:57

Пишет  Сурт:

Оглаф! Мастер меча

---

Эпический ППЦ

традиционное дайри-нытьё

1. Полетел ротор в электроножницах по металлу.
Это эпичнейший ППЦ за последние года два наверное. Ибо инструмент №1, без которого в мастерской практически нечего делать. Болгарка и зубило не катят абсолютно При этом в свое время эту машинку удалось найти только в Москве и за не малые деньги. Что делает ППЦ еще эпичее.
Проблему удалось частично решить, но ротор надо искать в срочнейшем порядке. Либо перематывать, что также тот еще вопрос, хотя и реальный.
2. Лопнула подошва одного из берцев. Микро-ппц, ибо есть запаска, хоть и древняя. Но все равно - 2000 на приличные боты в ближайшее время, ибо осень...

и ваще жизнь то самое и всё херово.

---

Наши в Египте. И никакого туризма 1

06.08.2011 в 23:06

Пишет  Samuray-08:

И эта война была бы завтра...
И эта война была бы завтра...
Владимир Крыштоб
(Свидетельство советского офицера, командира египетской подводной лодки о войне с Израилем)

Наша историческая память парадоксально объединяет свет улыбки Гагарина и блеск пенсне Берия. Добросовестные инженеры и порядочные военные были надежной частью системы и создавшего ее народа. Владимир Ильич Крыштоб -- капитан Ii ранга в отставке, шестидесятник, свидетель создания океанского флота. День ВМФ он, семидесятилетний, бывший командир египетской подводной лодки, встретил в квартире под Ригой. За ту честную службу моряка Россия добавила ему к пенсии четыре лата (восемь долларов).

Начало

Родился я в 1933 году в Смоленске. В 1938 году мать разошлась с отцом. Мы с ней остались вдвоем. После присоединения Западной Белоруссии и Украины ее направили в Белосток работать в госбанке. Туда к нам приезжал мамин брат, красивый холостой подводник. Служил командиром БЧ-5, механиком. Для меня он был идеалом. В школу я отправился с 9 лет - дело было в эвакуации, поступить раньше не было возможности. После войны мы вернулись из эвакуации в Витебск.
В 1951 г. вышло постановление правительства о введении десятилетнего образования. Я восьмой класс не кончал, а сразу ушел на полтора года в мореходку рыбной промышленности. Там надо было учиться 4 года. А мне вдруг захотелось иметь образование 10 классов. Кроме того, в школе у меня уже была любовь. А посему бросил я эту рыбную мореходку, вернулся в школу и пошел сразу в 10 класс.
В 1952 году в город приехали купцы из разных военных ведомств и уговаривали школьников поступать в свои училища. Когда началась эта вербовка, в военкомате было не продохнуть от желающих начать офицерскую карьеру. Тут выяснилось, что в военный флот желающих нет. А в классе у меня училось немало летчиков и десантников, решивших доучиться до среднего образования. Некоторых просто принудительно направляли для того, чтобы соответствовали своим специальностям. Конечно, они меня агитировали за свои рода войск: "давай в авиацию дальнего действия! Летишь, как в трамвае едешь".
Ну и сдал я в летное документы. А пришел, смотрю - сидит капитан первого ранга. Подзывает меня: "На флот не желаете?" "Может, и желаю, да никого там не знаю" "Давайте на флот! Непременно!" "Куда?" "В Калининграде мест нет, значит - в Ригу. Там есть одно место в военно-морском артиллерийском училище и три места в училище береговой обороны". Согласился я. А на мандатную комиссию прихожу, военком орет на меня: "...мать, я Вас в стройбат отправлю! Ведь оформили уже вашу заявку!" Но тут мой купец от моряков встал: "Не ...те молодого! Куда хочет, туда и выбирает!" Как в брачном агентстве.
Так попал я в рижское училище. Изучал корабельную артиллерию. Там за ночь выламывали внешнюю стену учебного класса, затаскивали туда корабельную артустановку размером со школьный спортзал и заделывали к утру проход. Это была башня линкора с орудиями главного калибра. Все это в центре Риги и весь город спал, работали бесшумно. Утром просыпаемся - пол-линкора в классе стоит. Весила та башня многие десятки тонн. Серьезное время было. Само училище - как тюрьма. Драли нас там страшно, дисциплина как на ядерном объекте, все зарегламентировано. Старшины все с фронта, настоящие. Бывал я в Питере недавно в училище подводного плавания - это не училище по сравнению с тем.

Путь под воду

Умер Сталин. А 10 марта зачитывают нам приказ: заведение преобразовывается в училище подводного плавания, вместе со всеми курсантами. Теперь все мы будем подводниками. Артиллерийские линкоры типа "Марат" или "Киров" выводились из состава флота. Артиллерия на морях доживала последние дни: пришло время ракетных комплексов. Нам честно рассказали о всех будущих преимуществах подводной службы, льготах и прочем. Но и обо всех проблемах, с которыми мы столкнемся, вплоть до медицинских осложнений сообщили все до копейки. Дали перечень училищ, куда можно перевестись. Ушло 27 человек.
Я обрадовался, конечно, ведь дядя был моим кумиром. Он погиб в подводной лодке 1942 году в Финском заливе. Матери прислали его орден Ленина. Позднее мне рассказывал о нем наш преподаватель, капитан второго ранга. Он его хорошо знал. Долгое время я занимался боксом, еще со школы. А все соревнования в училище проходили за счет отпуска - мы сильно отстали по программе обучения от всех высших училищ. Надо было наверстывать. Бокс пришлось бросить.
Закончил я училище в 1957 году, присвоили мне лейтенанта, пришел на лодку в Балтийске командиром группы. Учился почти 6 лет, да еще полугодичная стажировка. Была и такая практика в те годы - с последнего курса идешь служить срочную на лодку старшиной, потом возвращаешься в училище, доучиваешься и защищаешь диплом. Пошла служба.
В 57-м в Москве в ДТП задавили аж четырех молодых ребят. Один из них был сыном начальника наших курсов. Отец света белого не видел, его стороной обходили. Посадил он меня на гауптвахту под горячую руку за какую-то ерунду. И сидел я там еще лейтенантом с летчиком-истребителем Гареевым, воевавшим в Корее с американцами. Всех советских командиров тогда старались посылать в Корею с боевым опытом Великой отечественной. Начальником Гареева был герой Советского Союза. Американцы бились с нами на "Сейбрах". И начальники этого летчика возглавляли комиссию по изучению опыта воздушной борьбы с американцами. Так они прямо между собой говорили: на МиГ-15 нормальной борьбы с "Сейбрами" не получится.
Этот случай на гауптвахте мне показал, что, несмотря на привычную секретность всего, что можно засекретить в армии, офицеры очень много друг другу рассказывали. Это было важно, так передавались живые профессиональные сведения, без которых военный человек - как лошадь в шорах. Позднее, в Александрии, я постоянно наблюдал такой неформальный обмен опытом.
Попал я на лодку, которую в группе трех подлодок готовили на продажу в Египет. Три лодки к тому времени уже были проданы. Получил я предписание в Ленинград. Приезжаю на балтийский завод - стоят три лодки 13-го проекта. Это были очень хорошие для того времени подлодки, построенные по проекту 9-й серии подлодок фашистской Германии. То был первый послевоенный выпуск дизельного флота. Египтяне тогда частью учились на подводников в СССР, частью в Англии. Через 23 дня приняли лодку, и пароход отбуксировал нас в Одессу.

Графин спирта как мотив для вступления в ряды КПСС

Оттуда вернулся поездом в Балтийск и получил там распределение на лодку в Лиепаю. Приехал и узнал, что она идет в ремонт в Кронштадт. Это уже 1958 год. Взял с собой карты для работы, пособия. В общем-то, делать там, на береговой базе было во время ремонта нечего. Сижу в комнате на берегу, работаю с картами. Напротив, у командира лодки идет пьянка. Через час заходит наш доктор: "Ты Володя? Тебя командир зовет".
Захожу к командиру: "Володя, вот тебе ключи. Сходи на лодку, принеси графин спирта". Ну, принес. Через час снова заходит доктор, требует к командиру. Опять захожу, а зам спрашивает командира: "Коля, почему он у тебя до сих пор ходит лейтенантом?" "Да в партию вступать не хочет. Ленивый такой второй штурман попался". Тогда я долго не вступал в партию. Не хотел и все, особо и мотивов не искал. Просто не нравились мне все эти собрания, пустая болтовня.
Командир продолжает, после выпитого графина спирта: "Значит так. Вот тебе лист бумаги, пиши заявление. Мы тебя принимаем. В понедельник парткомиссия". Я оторопел: "Я же ни Устава не знаю, ни Программу КПСС не читал". А командир: "И не х... там читать, заполняй документы". В понедельник в 11.00 пришел я на парткомиссию и стал кандидатом без проволочек. И что ты думаешь? Месяца не прошло, приходит уже на меня шифротелеграмма: предлагается должность на новой уже океанской лодке 633 проекта. То есть сразу штурманом на строящуюся в "Красном Сормово" лодку с базированием на Северном флоте.
Согласился, конечно, а кто бы не согласился? Северный флот это простор. Лодка новая, в заднице романтика. Командир об этой лодке рассказал. 633-й проект был великий. Построили их мало, это последние дизеля на океане были. Наступала эпоха атомоходов. А на дизельной лодке служба очень тяжелая. На атомной и проще и шикарнее, просторнее. Конечно, там радиация подстегивала, в напряжении всегда держала. Но это психика. А вот физически на дизельных лодках служить неизмеримо трудней.
Приехал я на "Красное Сормово", принял лодку. Потащили ее через Екатерининские шлюзы. Это сейчас они расширились, модернизировались и даже атомоходы таскают. Строят атомные и там, и в Питере, но главный завод, конечно, в Северодвинске. А тогда больших бетонных шлюзов было всего пара. Остальные деревянные. И выходили на берег бабы в платках, крутили деревянные коромысла, наматывали на них обычные веревки. Так шлюзы открывались. И лодка 76 метров, входя в шлюз, рулями и носом упиралась в стены. Можно было перейти с одного берега на другой по корпусу лодки. Прогуляться, обогнать свой корабль. А кругом вокруг одни заключенные с пилами да бабы. На современном корабле прямо в 18 век въезжаешь.

У истоков океанского флота

И пошел я на Север. Приехали в Видяево, там тогда стояло всего четыре дома и две огромных капитальных казармы. Быстро миновал должность помощника командира и стал старшим помощником. В 1965-66 году меня послали на командирские курсы на 10 месяцев в Ленинград. Надо было сдавать на допуск к самостоятельному управлению: на флоте не хватало квалифицированных кадров в связи с резким расширением ядерного подводного флота. С дизельных лодок стали брать старших помощников переучивать на разные профессии и на командиров атомоходов.
Центров было два - в Обнинске и Павловске под Таллинном. А тут как раз приволокли аварийный атомоход и 19 человек сгоревших мы похоронили. Жена, конечно, на дыбы: "Никаких атомоходов!" В то время много интересного было, все внове. Вскоре еще одну лодку аварийную притащили. Отправили ее на Новую землю. Там подогнали танкер с чистым спиртом и заливали ее отсек за отсеком под завязку. Потом открывали все люки и выветривали. Это такая процедура дезактивации тогда была.
Экипаж на танкере за месяц спился вчистую. Большое было ЧП на весь Северный флот. Я потом разговаривал с капитаном того танкера. Он рассказал: "Не знаю, как я там с ума не сошел. Дали команду идти с Новой Земли в Мурманск, а команда пьяная в лоскуты в полном составе. Один я трезвый. Испугался, конечно. И рулить, надо и прокладку курса делать и бог знает что еще. А по палубе одни призраки бродят. Как на "Летучем голландце", словом". В Мурманске хотели капитана под трибунал отдать. Потом дело замяли, потому что в команде танкера в том страшном походе все выжили.

Выбор судьбы: плавать, плавать и снова плавать!

Стал я сдавать экзамены. Сдавали английский, высшую математику и много еще чего. Поэтому поступающие приезжали в Ленинград и нанимали репетиторов, благо зарплата подводника позволяла. Целью высоко служить я не задавался и постоянно сомневался, нужна ли мне вообще та академия? Я только что получил квартиру, воспитывал двоих детей. Должность устраивала. А что было в перспективе? Начальник штаба бригады? Это же сплошные бумаги и никакого морального удовлетворения. То ли дело море!
Поэтому я сначала наотрез отказался. Шамыгин, офицер по кадрам нашей эскадры, налег на меня изо всех сил: "Давай, Володя!" "Не пойду, Саша, хоть режь меня!" В Видяево ведь тогда стояла лишь эскадра подводных лодок. Ходили мы в основном в Ирландию, крутились вокруг Лондондерри. Мне нравилось. Так вот, думаю, и до пенсии дослужу. Шамыгин отстал. Но в 1969 году снова нарисовался: "Не желаешь ли в Египет советником на подводную лодку?" Бадаревский, командир эскадры (потом стал начальником отдела кадров ВМФ СССР) собрал совещание и рекомендовал меня советником.
Дело незнакомое, многие не решались. Поэтому офицеров агитировали, напирая на будущие заработки. А я согласился еще и потому, что дело было живое, интересное. Война начиналась, а для чего военных еще готовят? Поэтому поставил я лодку свою в ремонт. Командир ремонтной бригады был тогда прекрасный офицер, еврей Боссарт. Пошел я к нему договариваться. Ведь лодку надо кому-то передавать, а я за корабль волнуюсь. Он как услышал, что я против евреев еду воевать, вскочил: "Володя, ты же классный моряк. Зачем тебе это нужно? Не лезь ты туда!" Что сказать? Сказал правду: "Товарищ комбриг, мне же интересно, потому и еду". Вздохнул Боссарт, махнул рукой: "Ладно, делай, как знаешь".

Начало заморской службы. Особый отдел ВМФ против ГРУ Генштаба

Пришла телеграмма, вызвали меня в Москву, в наш штаб на Малом Козловском. Чего они меня вызывали, не понял до сих пор. Отсидел там 10 дней. То вызовут в предбаннике посидеть, то в гостинице бездельничаю. Через 10 дней: "Вы свободны, уезжайте! Деньги нужны?" Нет, мне, конечно, интересно после Севера по Москве пошататься. Но зачем звали-то? Деньги нужны, конечно. Они всегда нужны. Выписывает мне штабной бумагу, иду я с ней в финчасть и, получив немалую сумму, убываю в Видяево. Нелепица какая-то.
Снова служба потянулась. Через три недели снова телеграмма, просторная такая: приезжайте, берите жену и детей до 4 класса. Дочку оставил, сына под мышку и в Москву. Приезжаю в наш штаб и имею интересную беседу с особистом: "Владимир Ильич, вы должны сейчас отбыть в 10-е управление Генерального штаба. Вы там сдадите документы и пробудете 2 недели. Я прошу вас звонить мне каждый день до 22.00. Вас там держать будут до 18.00. Звоните мне с третьей-четвертой остановки метро. Рядом ни в коем случае не звоните. Вы должны мне рассказывать все, что вам там будут говорить и о чем спрашивать. Если надо, я буду ждать даже позже 22.00".
Вот те раз! Что сказать? "Ладно, говорю, я понятливый. Как только выйду из метро, сразу обо всех расскажу" "Очень хорошо. Запоминайте, что вам в "десятке" говорили, начиная прямо с проходной". А кабинетик, где мы беседуем такой маленький, такой неприметный. То ли дело, мне там показывали кабинет Буденного - на трамвае можно ездить. Выходит, в морском штабе сильно волновались о происходящем в Генштабе и источников достоверных оттуда не имели. А потому шпионили в меру сил, привлекая заслуженных командиров. Александр Ильич, как моряк видавший виды ни с кем ссориться не стал, и докладывать ничего никому тоже на всякий случай не стал. Виданное ли дело - агентурная борьба двух штабов в условиях победившего социализма! Потому его, видно, и в партию только через графин со спиртом затащили, и от штабной работы он сбежал.
Попадаю я, единственный моряк, в компанию армейцев, 44 человека. В основном артиллеристы. Я почему-то всегда любил и уважал армейцев. Особенно пехоту. Занятия у нас шли с утра и до 18.00. Рассказывали нам, какие у армии Израиля пушки, танки, ракетные установки и так далее. Актовый зал на 100 человек занят был наполовину. Сижу я там как ворона в форме, нас еще не переодели в гражданское платье. Слушаю о будущем враге с интересом, хотя за что в Египте нам воевать не понимаю. Да и не очень-то интересуюсь пока.
Вся наша группа советников быстро перезнакомилась. И не мудрено, в Генштабе на каждом этаже по пять буфетов и в каждом пива, коньяка - залейся. На мандатной комиссии сидели одни генералы, 14 человек. И спросили, когда закончил, какие заведения, где командовал, куда на боевую службу ходил. И вдруг летчик задает мне вопрос: "Я знаю, что на лодках основной лимит это пресная вода. Какой у вас запас? И сколько батарейных автоматов? А если третий вышел из строя, какие ваши действия?" "Вот, думаю, ни х... себе монстр. Так меня причесал по проекту лодки, будто готовый старший механик".

Отправка. Борьба материи и духа в Генштабе

4 ноября 1969 года эта эпопея закончилась. Зашел к нам приятный с виду генерал-полковник и говорит: "Товарищи офицеры, вы убываете в Египет, чтобы показать, что наша армия лучшая. Все вы грамотные и проверенные люди. Но я вас об одном прошу - не лезьте ни в какие социальные вопросы и проблемы. Вы должны показать им, на что способны вы лично и на что способна наша техника. Не пытайтесь сравнивать нашу и их жизнь, не задавайте таких вопросов и не отвечайте на них сами. Покажите себя как надо, и я встану перед вами на колени. Счастливого вам пути, ребята". И руки над головой сжал с трибуны.
Тут забегает какой-то подполковник: "Подождите минутку! Сейчас генерал придет!" Все сели, снова ждем. Заходит генерал-лейтенант. Речь я его чудную запомнил с тех пор хорошо. "Товарищи офицеры! Вы едете в довольно-таки еще капстрану. Вы должны нести туда наш дух, рассказать им, какие у нас пионерлагеря, какие детские сады и санатории. Как мы заботимся о нашем народе. Мы туда пачками присылаем самолетами агитационную литературу. Кладите ее в танки, в пушки и самолеты". Мы тогда все плечами пожали и пропустили всю эту ахинею мимо ушей. Я не мог взять в толк, как в одной организации могут сидеть две разные тетки!
Тут надо сказать, что советников по авиации наших в Египте не было. Только инструкторы. По авиации были немцы из ГДР. Но их быстро выгнали, потому, что они стали египтян избивать. Взамен прислали чехов.
Вернулись мы в свою гостиницу Генштаба на Театральной и видим, сидит в холле женщина вся в черном. Как только зашли в номер, стучится мужчина, предъявляет документы полковника и извиняется. "Я узнал, что вы едете в Египет. Видите, в холле сидит женщина. Она не может уже неделю выехать туда: не дают денег. Там погиб ее муж, советник ПВО. Я его друг и собираю деньги по 10-15 рублей" Я еще и понять толком ничего не успел, а жена моя как зыркнула на меня, гляжу - в руке у меня уже деньги. Потом узнал, что это была обычная для тех времен история.
В тот же день мы неполной семьей вылетели в Египет с Чкаловского аэродрома. На летном поле стояла деревянная конура, где все офицеры скидывали с себя форму и выходили к трапу в гражданской одежде. В Каир нас вез Ил-18. Все пассажирские машины приземляются на основную полосу, а наш - на боковую, где стоят военные самолеты. Нас встречают толпы, передают летчикам разные коробки для генералов в Москве. Я только потом понял, что это контрабанда.

"Интернациональный долг" и египетская армия

Началась жизнь в Египте. Назавтра, 5 ноября я прихожу на службу в военную гавань - кругом машины "скорой помощи". Оказывается, пришли два египетских эсминца, один "Насер", названия второго не помню, обстрелявшие какую-то цель в секторе Газа. Оттуда они рвали когти порознь. Один ушел в море, второй вдоль берега. Налетели израильские самолеты. Покалечили корабли евреи хорошо, раненых выносили полчаса. Правда и они сбили 5 самолетов, надо отдать им должное.
Познакомился со своим подсоветным, командиром подлодки. Она тогда стояла в доке, 633-го проекта. На группу положено было два переводчика, но командиры отлично говорили по-русски. Учились же у нас. Вижу, по доку идет оживленная толпа. Все жестикулируют. Оказалось, заканчивали ремонт корпуса, без лесов и техники безопасности. Один матрос сорвался и упал с высоты. Понятно, мешок с костями остался. Я по привычке советской подбежал, собираюсь действовать, как положено. И что же? Ноль внимания, никому особого дела нет. Бросили какое-то одеяло, закатали туда труп, кинули в катер и увезли. Ни комиссии, ни разбора полетов, ни виноватых в этом бардаке!
В чем я хочу отдать им должное - старшинский состав у них тогда был прекрасный. Практически как наши мичмана. Они из Балтийска вместе с нами гнали в Александрию купленную лодку. Там в Балтийске я с ними и познакомился со многими. И вот встретил их в Египте, мы узнали друг друга. Командиры лодок были более или менее нормально подготовлены. Слабое звено - офицеры, просто ужас какой-то! Познакомился я с их молодыми офицерами, выпущенными из английского колледжа. Такой сырой материал, что страх берет.
Матросы были все контрактники, ничего особого об их квалификации говорить не стану. Они очень ревностно относились к формальному исполнению своих обязанностей. Скажем, присматривали за матчастью заботливо. То есть вся матчасть грязная, в говне, но смазана капитально. И служба вроде бы шла нормально вот в таком русле их понимания своих обязанностей. Делали, что написано в инструкции и не воровали. На том и спасибо.
Хорошо был поставлен в египетском флоте курс боевой подготовки. Это КППЛ - курс подготовки подводных лодок. Все делали добросовестно. Поставлено на задачу пять суток, значит, все пять суток будут работать. У нас ведь как? Первые трое суток прошло, погружаешься, всплываешь, кувыркаешься, а потом - пошли домой к чертям, боевую задачу закрыли досрочно за счет интенсивности. Нет! Египтяне были пунктуальны, ничего нельзя сказать. Пять значит пять.

Подготовка к походу. Тонкости штабной политики

Вот настал день - вызывает меня египетский комбриг и говорит: "Мистер Володя, вы с Багиром пойдете бить евреев". По-русски он говорил безукоризненно. Я говорю: "Это как? Я не понял!" "Ну, как у Вас там называется? Боевая служба? А теперь будет боевой поход. Вы пойдете топить. Я вас прошу об одном - никому ни слова". "Когда?" "Этого я Вам не скажу. Мы Вас вызовем. Полторы недели не покидайте расположения части, или специально нас предупреждайте об отлучках. И особенно важно, чтобы Вы ничего не говорили русским. Я уже предупредил Вашего подсоветного мистера Багира. Воюйте дружно".
Ну, тут он встал и похлопал меня по плечу, а это у них страшно редко случается. Как знак особого расположения, интимный, можно сказать. Насчет того, чтобы никому ничего не говорить, это он конечно не угадал. Но быстро выяснилось, что советник нашей группы комбриг Николай Романович Слепенчук, царствие ему небесное, все знал. А мне больше никому докладывать и не надо.
Через неделю звонок - ехать. Сел в "козла" нашего, заявился на квартиру к нашему египетскому командиру. Его мама из Каира по такому особенному случаю приехала. Угощает меня кофе, виски. Вот тебе и вся секретность! Оставляю я на столе сигареты и пошли. Багир спрашивает: "Зачем сигареты оставил?" "А это, чтобы мы с тобой вернулись!" Кругом ночь, приехали в военную гавань, там у них и база и штаб флота и вообще все. Команда строем в мечеть отправилась, потом завещание все написали, как у них положено.
Заходим в штаб флота. Кабинет роскошный, огромный. У наших командующих ни на Балтийском флоте, ни на Северном таких кабинетов не было. И не снились нам такие кабинеты. Сидит командующий египетским флотом, начальник их разведки и черт те, кто еще. От наших советник комфлота, советник начштаба флота, советник комбрига Слепенчук и переводчик. Зачитывают боевой приказ. Это тебе не распоряжение о боевой службе. Распоряжение - указ. А приказ - закон. Там четко сказано: "Топить!"
Они за лодки конечно боятся. Я их понимаю, дорого это все. В свое время Гитлера судили, в том числе и наши, за объявление неограниченной подводной войны. А как ты будешь каждый раз проверять принадлежность судна? Всплывать замучаешься. Услышал звук винтов и бей. Или зону определи, куда всем запрещено заходить. А тут, в египетском приказе так: топить при 100%-ой уверенности, что идет вражеский военный корабль. И днем выше 70 м не всплывать, учитывая высокую прозрачность воды. И вот ты высасывай себе из пальца, кого топить, а кого не топить. Под перископ-то днем не встанешь, а ночью много ли увидишь? Эти их южные ночи - хоть глаз выколи.
Ну, слушаю я себе и размышляю в тот роскошном кабинете. Половина гражданских судов идут сегодня уже на турбинах. У них звук, что у эсминцев, воет себе турбина и воет. И акустика такая была тогда, еще не совершенная. Тут ведь надо иметь на тренажере набор пленок с записями, чтобы музыкант этот, акустик шлифовался. А их еще нет. Думаю: "Вот ни х.. себе у них приказы!"
И еще интересный момент в приказе: при создании тяжелой тактической обстановки, обнаружении, преследовании подать определенный сигнал и занять по возможности другой район. При технической неисправности перейти в район такой-то, о чем донести. А лодки у них текущий ремонт не проходили. Ни одна! И под технические затруднения при необходимости можно подверстать что угодно.
Встали после инструктажа, русские вышли через одну дверь, арабы через другую. Бугры наши мне: "Да пошла она на х.., эта их бумага! Всплывай днем, ночью, наблюдай и топи!" Я говорю: "Это ж боевой приказ. Что случись, вы же меня первого посадите". "Да х..я все, брось ты. Не дрейфь". Ну, тут мы с арабами смешались и замолчали.

Первый поход. Гаспария, б...дь!

Сели мы в лодку и отправились. Настроение, конечно, плохое, после такого совещания. Первые сутки не по себе было. На дворе 1970 год, а угодил на настоящую войну. Иду в надводном положении до Порт-Саида. Потом скрытыми переходами, днем под водой, ночью всплываю. Отходили позицию у Тель-Авива без толку, перезарядили батарею и - в Хайфу. Пришли, сутки хожу, а евреи все свои навигационные системы отключили - война идет. Я и говорю Багиру: "Надо место определить. Я всем этим радиостанциям и радиомаякам не верю - могут быть ложные. Давай-ка, всплывем, возьму я пару звезд, посчитаю, и будет нам место. Рассчитали заход солнца. А там как? Солнце садится - ни одной звезды нет, солнце село - горизонта нет, такая темень. Звезду на горизонт через перископ не посадишь. Рисок искусственного горизонта на сетке перископа не видно.
И что делать? Всплываю с намерением брать звезды вручную. А у евреев было объявлено: с заходом солнца не пересекать 20-мильную зону. Успел до захода - иди в порт. Не успел - дрейфуй, где хочешь, и близко не подходи. Риск, конечно. Всплыли у самого берега. Гляжу - стоит здоровенный транспорт на 20 000 тонн.
Лодка наша плохо диффирентуется из-за плохой работы баллонов воздуха высокого давления. Вот нас и перекосило малость, наружу показались. Тут он нас и увидел. И мгновенно зажег все огни, какие у него были. Специально показывает: мол, не стреляй, вот он я, гражданский! Я Багиру говорю: "Сваливаем отсюда быстро, он же полные штаны наложил. Сейчас донесет куда надо и будет нам елка на Новый год!" Кричу: "Гапсария, б..дь! (погружение)"
Стали мы оттуда рулить по всем правилам противолодочной борьбы. Проходит два с половиной часа - доклад акустика: появились неприятные шумы. Через некоторое время уточняю - острыми курсами на нас идут очень быстроходные цели. Подсаживаюсь к египетскому акустику. Похоже, правда. Говорю Багиру: "Быстро всплываем и крутим "флагом", т.е. радаром, осматриваем цели и - на дно. Да, у евреев работают береговые локационные станции на такой случай. Но у нас мореходность хорошая, никто нас не обнаружит в таком коротком маневре. Мы их всех быстро установим".
Подвожу его к экрану акустика - экран целями забит, но три точки сближаются. Багир не захотел всплывать. "Ладно, - говорю, - как хочешь. Тогда погружаемся до предела и делаем гидрологический разрез". Это значит, самописец нам написал от дна до поверхности звукопроводимость по глубинам. То есть я знаю, где меня гидролокатор хуже берет, где я сам хуже слышу и так далее. Где прятаться, надо указывает. Это все от плотности, солености воды и течений зависит. А лодка у нас хорошая, мы это все мгновенно сделали.
"Ну что, Багир, - говорю - обстановку знаем. Куда прятаться знаем, на какой глубине винты вырубать знаем. Бог не выдаст, свинья не съест. Через 15 минут всплываем еще раз, врубаем локатор, определяем обстановку и погружаемся, дел-то на пару минут". "Нет, не будем всплывать!" "Да не бойся, Багир! Крутанем в один миг, мы ж моряки!" А цели прут прямо на нас, 26 узлов (около 50 км/ч). Это их ракетные катера "Саары", все ясно. Но у них нет гидролокаторов, это я точно знаю. Побороться с ними вполне можно.

Война под высоким давлением

Ушел я на 250 м под слоем скачка. Это значит, между слоями, где зафиксирован скачок скорости распространения звука. То есть меня никто не слышит: сверху звук от слоя отражается. Ну и ходили они над нами 10 часов 27 минут. Это я запомнил на всю жизнь. Идут они трое, ракетные, но с глубинными бомбами. Но без гидролокаторов.
Израильтяне их у французов украли. Мне эти катера знакомы были. Французы строили их для Израиля, а потом отказались отдавать, эмбарго ввели из-за войны. Так евреи, молодцы, украли их прямо с завода на юге Франции у Тулона. Ночью выскочили на рейд и домой. А египтяне, 5-я эскадра, хотела их тогда перехватить на пути из Франции в Хайфу. Было это точно на Новый год 31 декабря, пока французы праздновали. Тут такой зимний шторм разыгрался, что всех арабов раскидало. Наша Средиземноморская эскадра тоже им помогала, да без толку. С египетских кораблей 9 человек штормом смыло за борт. Так они никого и не поймали, ни "Сааров", ни своих матросов.
А тут нате вам, пожалуйста, они уже на меня охотятся. А в лодке нашей из-за стравливания ВВД давление страшное. Люди падать стали прямо на постах. Пошли доклады по отсекам: то там обморок, то там. Баллонов этих в лодке 38 штук по 410 л и по 200 кг воздуха каждом. У нас на флоте их каждый год освидетельствует специальная комиссия. А у них освидетельствование вообще не производят. Ну и они, конечно, стали потравливать. А спустить давление нет никакой возможности - наверху "Саары" носятся как угорелые.Барометры у нас уже через 30 минут после погружения зашкалило. Внутри давление страшное, люк можно открыть только кувалдой, человека при такой операции может просто выкинуть через люк как шкурку. По отсекам бродит огромный араб-санинструктор и колет их всех шприцом. Тут первое дело выпить для расширения сосудов и спирта у них залейся - в каждом отсеке по паре канистр. Да ведь не пьют ни фига. Плохо им.

Подвсплыли, посмотрели

Наконец-то ушли эти "Сары" искать нас в другой район. Тут акустик орет: "Шум винтов на таком-то курсе" А все на пределе уже, не знают, что творят из-за этого давления. Багир орет что-то по трансляции. Слышу, в первый отсек орет. Готовят шесть торпедных аппаратов. А время уже 10 утра, солнце жарит, наверху все как на ладони. Я кричу: "Багир, б..дь, ты что, еб...ся!? Подожди!". Не слушает, решил один воевать. Упрямый стал как бык, прет напролом. Готовит стрельбу из-под воды по шуму турбины.
Вот уже и торпедную атаку объявил. Я лечу в первый отсек. Пулей, за секунды, сейчас бы так не смог. А там все ручки крутят, данные вводят, шесть торпед готовы. Я назад: "Стоп! Всплываем. Сейчас смотреть будем. Акустика показывает, что охранения у них нет. По шуму это эсминец. Убедимся, что военный - уложим на месте, никто ему не поможет" "Нет, - кричит, - из подводного положения будем стрелять! Всплывать не будем!" "Не п...ди, - ору, - сука! Легкой жизни захотел?! Установил автомат стрельбы, врезал ему из подводного и бегом. А приказ? Давай посмотрим".
Подвсплыли, посмотрели. Мама моя, такой красавец лайнер идет греческий, любо дорого посмотреть. И весь автомобилями заставлен, на палубах народу как в доме офицеров на танцах. Я вниз скатился, перископ убрал, все в исходное положение приказал поставить. Подхожу к Багиру: "Ну, ты видишь, б..дь?" Насупился: "Вижу" "Что ты видишь, на х...?! Что бы мы сейчас с тобой натворили, мать твою!?"
А он мат хорошо понимал и сам ругался. Меня даже на парткомиссию вызывали за него. Почему у тебя командир матом ругается? А как с ним не заругаешься? Я его учил что ли? Он до меня умел. Помню, стоит у пирса, а мимо шаланда с мусором идет. Багир берет мегафон и орет: "Садись на мой х... и отойди в сторону! Или я тебя тараню". Тут меня и заложили замполиты.

Подводная война по-русски и по-египетски

Тут любопытные вещи начались. Наступили одиннадцатые сутки похода. Ушли мы из этого района, вытеснили нас. Багир потребовал сменить район по боевому приказу. Об этом мы обязаны донести. А на связь-то лучше не выходить: они же нас ждут. Застопорили ход и ждут. "Багир, - говорю, - не доноси о смене района. Нас снимут с похода, чует мое сердце. Мы же только начали. А ваши начальники боятся за подводную лодку, дорогая она". "Нет, я должен донести". "Ну, тогда привет твоему ордену!" Тут он задумался, для арабов орден получить святое дело.
Но все равно пошел доносить. Десять минут не прошло, получаем приказ - возвращаться в базу. Дошел я скрытыми переходами до Порт-Саида, а там до базы в надводном положении. Багир уставший весь еле ходит. Понятное дело. Не привык к таким нагрузкам. Это по нашим меркам заурядный выход, а для них чуть не подвиг. Вся боевая учеба у стенки протекала. Для настоящих походов большие деньги нужны, а они все экономили.
Встал я на мостик и говорю ему: "Багир, иди поспи". Остался на мостике, через некоторое время меня сигнальщик по плечу хлопает: "Мистер Володя!" Оборачиваюсь: мать честная, гигантский всполох! Взрыв, обстрел. А откуда, непонятно. Проходит полчаса, над лодкой два израильских "Миража" в семидесяти метрах проносятся. Аж керосином в морду дохнули. Представляешь? Облетали заданный район и лодку на такой скорости проскочили! Не успели нас накрыть, бывает. А целей вокруг как гренок в бульоне, локатор не справляется. Это же Суэцкий канал! Поди, разбери, куда возвращаться. Тут от мастерства летчиков все зависит. Поэтому самые страшные самолеты в такой обстановке как ни странно, тихоходные. А на "Миражи" мы особо и не смотрели.
Приходим в Александрию. Народу на пирсе тьма. Стоит и командование. Наш комбриг, сволочь, пришел с сыном моим. Взял меня под руку: "А что у вас случилось? Почему вернули?" Смотрю - ничего не знает. А арабы нашим ничего не говорят, стесняются. "А чего непонятного? Багир дал радио, что сменили район и получили радио возвращаться. Вот и все". "Так зачем же вы давали радио!?" "По боевому приказу положено" "Но ты ему говорил, чтобы радио не давал?" "Говорил, но это между нами двоими, Николай Романович. Да, я ему говорил в нарушение боевого приказа, что связываться с базой нельзя, нас сразу завернут. Только вы начальникам нашим наверх ничего не говорите".

В результате трагической ошибки противник уничтожен

Пришли в штаб. Комбриг их сидит на столе, заместитель в расстегнутом кителе. Семейная сцена, в общем. Не в нашем духе. Ну, Багир доложил о походе, о том, что мы засекли две новые радиолокационные станции, которые израильтяне только что установили. Их еще на карте не было. Спрашивают нас, видели ли мы что-нибудь у Порт-Саида в о время прохода на базу? Видели взрывы, отвечаем.
Оказывается, к Порт-Саиду подходил какой-то корабль. Выскочило дежурное звено арабских ракетных катеров и утопило его двумя ракетами. Так, что корабль развалился на части и мгновенно затонул. Советником на ракетных катерах был покойный Глазов. Он тоже ничего об этом не знал. И никто не знает, что за корабль, ни наши, ни арабы. Запрашивают все пароходства, слушают все переговоры в международном эфире. Кто мог там проходить? Все допытываются.
Выясняется, это был еврейский РЗК (разведывательный корабль) с экипажем в 116 человек. Большой транспорт, переделанный под разведывательный корабль. Он тихой сапой затесался в строй кораблей, идущих в Порт-Саид, как будто по делам идет. Тут его и грохнули. Так самое интересное, что арабы сами не знали, что это РЗК. Они его так, для порядка потопили. Он им чем-то не понравился. Был бы на этом месте мирный транспорт - и его бы грохнули. А потом признаваться не хотели. Начали говорить, что он в запретную зону зашел. А он и не зашел вовсе, я же там как раз проходил в надводном положении. А "Миражи" те самые своего искали, летали. Цирк, в общем.

Виновен в исполнении боевого приказа

Вышли из комнаты, Багир как дитя радостный, шепчет: "Нас к самым лучшим орденам представили". А потом начали меня вызывать к советнику начальника штаба: "Это как это подсоветный не выполнил Вашу рекомендацию?" Вот гад, Коля этот Романович, заложил меня. "Какую еще рекомендацию?" - дураком прикидываюсь. "Ах, Вы ...." И пошли матом сплошным. "Да вы же сами с арабами писали этот боевой приказ!" Тут Касатонов приехал разбираться. Выслушал, и тоже туда же: "Вы что, струсили?!" "Почему струсил?" "Почему дали ему разрешение донести?" "Во-первых, он все-таки командир на лодке. И потом я не давал ему разрешения доносить. Я ему запрещал доносить. Хотя я советник и обязан исполнять тот самый ваш приказ, который вы нам перед походом зачитали". "А, б..дь! Флот опозорил!"
Тут такое началось, что я пять суток не ел. Переживал. Регулярно вызывали меня в комнату N212 на допрос и все по новой. А суть конфликта такова. Нас назначали из плавсостава дежурить два раза в месяц, если выходов в море не было помощником оперативного дежурного по флоту. То есть к советнику дежурного. Сам дежурный араб был, ясное дело. И каждое утро в 10.00 наши отправляли донесение в Москву. Тут ты должен идти к их оперативному по флоту и выспрашивать у него обстановку для своего доклада. Буквально выцарапывать информацию.
Довольно быстро арабы перестали с нашими штабными делиться обстановкой. Просто игнорировали их. Почему? В службе разноса чая было немало арабов, которые говорили по-русски. Мой шофер, когда прощался со мной, прекрасно говорил по-русски. Но только в последний день. А так все прикидывался, что ни бельмеса не понимает. Так вот это самое подразделение разносчиков чая быстро донесло египетским офицерам, что наши штабисты в оперативной службе бездельничают, лясы точат, считают деньги и говорят только о шмотках.

Египетские трагедии

Тут как назло для штабных начались большие неудачи. Евреи украли вертолетом новейшую радиолокационную станцию. Перелетели через канал, перебили чахлую охрану, зацепили вертолетом вагончик и уволокли к себе. Начали монтировать новейшие станции ПВО, а противник опять не дает. Прилетают до того, как их запустят на рабочих режимах и разносят вдребезги. Наших офицеров ПВО тогда больше всего гибло. Так у Израиля разведка была поставлена.
Вдобавок еще казус случился. Вышло три торпедных катера из Порт-Саида на постановку донных мин АМД-500. Первый катер плюхнул и отвалил. А второй сбросил мину и на ней же подорвался. От торпедного катера даже клочков не осталось. Третий катер повернул и куда глаза глядят унесся, его потом долго искали. А начальства много съехалось глянуть на это геройство. И начальство на втором катере как раз и ехало. Ставили мины арабы самостоятельно. Без наших инструкторов.
Тут съехалось уже наше советское начальство. Понятно - ЧП. Приехало аж все минно-торпедное управление из Москвы проверять эти мины. Вся гостиница "Гайд-парк" была забита этими специалистами. Правда, многие из местной пивной вообще не выходили. После этого у арабов появилась неуверенность в оружии. Багир ходит за мной, канючит: "У меня шесть торпед в аппаратах и шесть стеллажных. Всего 12 штук" - и смотрит на меня, что скажу, ждет.
Египтяне назначили испытание. Решили тайно выбрать лодку, указать на любой торпедный аппарат и приказать из него стрелять. Гляжу, Багир боится, что ему выпадет. А ну, как случай с миной повторится? Но пошла другая лодка, отстрелялась, все обошлось. Комбриг наш египетский сам ездил, привез кусок корпуса отстрелянной торпеды: "О, мистер Володя!" А чего "О!"? Ходит с этим железом и трясет. Чисто дети какие-то.
Так вот штабистам на фоне этих проблем очень важно стало доказать на каком-то примере, что страна пребывания, египетские военные не выполняют советов наших советников. То есть действуют вразрез нашим приказам, самостоятельно. И сами виноваты во всем. И действительно, мины-то они сами пошли ставить, без наших спецов. Так вот мой случай и доложили как пример некомпетентного руководства египтян и отказа от сотрудничества с советниками. Потому у них все идет не так. Короче, наши штабные все решили свалить на арабов. И стали собирать все случаи такого рода для своих докладов. Именно поэтому их египетские оперативные стали игнорировать. И докладывать стало вообще нечего.

Советско-египетская дружба в условиях штабной интриги

Вот началась черная полоса. Они наверху донесли о моем случае, что подсоветный не выполнил указания советника, и арабам это все стало известно. Я сразу почувствовал холод: "Ну, что, мистер Володя? Вы говорили, что у Вас с Багиром все в порядке, дружба?" А я и объяснить им не могу подоплеку наших дрязг. Все, что оставалось, сказал: "Господа, когда буду уезжать, я вам все расскажу".
Багиру орден дали, а мне фиг. Багир очень переживал по этому поводу, и мы с ним объяснились. Он мужик грамотный, все понял. Я ему говорю: "Багир, у нас на флоте еще и похуже случаи бывают". Проходит время, мы с Багиром плаваем, службу несем как надо. Боевых служб было столько, что и не упомнишь.
Прослужил я год. Наметился еще один поход: египтяне, наконец, оклемались от своих неурядиц и потерь. Ставят задачу - торпедировать нефтяной терминал, если там не будет стоять иностранных судов. Арабы тоже всегда под прикрытие иностранных флагов шли. Все старались в торговом порту свои подлодки пришвартовать. То к китайцам, то еще к кому. Ко всем гражданским иностранцам швартовались, кроме немцев. Те их быстро на три буквы посылали, не хотели в заложники идти. А израильтяне эти порядки арабские знают и в военных базах тоже не очень-то швартуются.

Испытание боевой дружбой

Египетской подлодке по боевому приказу положено было две торпеды выпустить по терминалу и поставить 12 мин на фарватере Хайфы. Назначили в поход лодку Максимова. И тут он что-то ерзать начал: "Я в поход не пойду, это новая лодка, а я экипажа не знаю". А есть у командира такое право. На новой лодке, даже того же проекта, что и прежняя, вторую задачу он должен с новым экипажем отходить по полной программе, погружение, всплытие и прочее кувыркание.
Вот он сперва и скандалил: "Я с ними не ходил и в поход не пойду". Мы вокруг собрались: "А мы как ходили? Как из Союза приехали, так сразу на боевую. Что мы с ними вторую задачу ходили? Никто не ходил" Ну, боялся он, чего уж там! А ему пришел вызов в Академию в Дубовую рощу, учиться. Это когда командиры уже перехаживают сроки повышения, им не нужно уже 3 года учиться. Разрешают за 10 месяцев квалификацию поднять, срок за счет опыта сокращают.
Пришел Юрка Максимов к нам домой. Я спал. А он принес бутылку рома "Абу Симбел", яд такой местный с негром губастым на этикетке. Его перепьешь - наутро, как будто тебя всю ночь палкой били. Пришел он со своей женой Ларисой, выпил, к разговору приступил: "Володя, может, ты за меня сходишь?" Ну, это военного человека понять надо, что для него такая ситуация дикая. Это как если бы я вам сказал: "Друг, сходи за меня в атаку! А я за тебя как-нибудь потом схожу".
А он с женой пришел, по-семейному. И моя сидит и смотрит на них, не верит. "Ладно, говорю, схожу. Только ты мне скажи, ты боишься?" "Ну...", - заерзал весь, в пол смотрит. Я встал и вышел из комнаты и жена за мной. Разговор окончен. А они все сидят, не знают, что дальше. Потом встали потихонечку, и ушли, дверь прихлопнули. Неловко получилось.

Второй поход. Молчание ягнят

И пошел я на его лодке с новым подсоветным. Пришли прямо в Хайфу на рейд. Посмотрели через перископ на город ночью - красота, все в огнях, празднично. До центра города километров десять. По набережной поток машин идет. На разгрузке у терминала стоят четыре огромных танкера. Ну, куда тут стрелять в гражданских иностранцев? Значит, надо мины ставить. А мины ставить мы должны только по личному приказу президента Садата.
Вот, доложу я вам, бандитская рожа, видел я его вблизи! И уважение к нему в народе было уже так себе. Когда Насер по радио выступал, в Александрии все движение останавливалось. А Садат мне руку лично жал, все благодарил. Так себе человечишка, вроде как бандит районный к власти пришел. Ну, вот Юрка попросил, и я пошел в тот поход. Стоим на рейде, ждем сигнала на постановку мин. А запрос давали простым кодом, условными фразами. У них ведь скрытой связи не было. Не давали наши им ни под каким видом засекреченную аппаратуру связи.
Слабый поход получился. Терминал нефтяной мы разбить не могли, его танкеры закрывали полностью. Потом ждали от египетского начальства разрешения на минирование порта. Да так мы от этих балбесов ничего и не дождались, никакого ответа. Ни разрешения, ни запрета. Так, промолчали, как будто не расслышали нас. Черт знает что! Впрочем, с египетским командиром и экипажем отношения у нас наладились великолепные. Длился тот поход двадцать суток.

Военные деньги

Там много странного было. Скажем, денежное содержание. Самая низкая оплата была у переводчиков. Так вот наш полковник получал меньше, чем чешский или восточногерманский переводчик. Этот механизм мы уже потом поняли. Их сторона отпускает на военных советников определенную сумму. Но наши уже потом эти деньги распределяют еще и на целое политуправление. Шесть одних только генералов-политработников.
Прислали мне в соседи по общежитию друга одного, полковника. Хоть стой, хоть падай. Советник по моральной ориентации! Не вру, была такая должность тогда. Стали мы за ним приглядывать, что он делает, с кем общается? А ходит он, оказывается, в мечеть. И там с муллой пытается пообщаться. А мулла его ни в какую не пускает в мечеть. Вот он и болтается по Александрии.
Обслуживал нас один араб. То ли шпион, то ли администратор. Отвечал за гостиницу, прием советников. Звание у него было не меньше полковника. Всю нашу шушеру вроде меня, советников командиров полков, лодок, отдельных частей, он свез в гостиницу "Виктория". И на вид и по статусу это было общежитие для бомжей. Располагалась она возле загаженного вокзала. В коридоре горела одна лампочка.
Как-то раз Слепенчук потерял деньги, и администратор тот мне говорит: "Ваш мистер Слепенчук - ворона". Тут мы с ним и разговорились. Он мне по-русски сказал: "Ох, вас и надувают! Мне денег на ваше расселение от правительства Египта выделено как на господ. А у вас кто-то все это забирает. Потому, что из аппарата вашего командования выделяют мне только на эту халупу".

Не политкорректные воспоминания

Вообще мне египтяне запомнились как люди не склочные и доброжелательные. Несколько навязчивые, если в гости к ним придешь. Все требуют, чтобы ты с ними чего-нибудь поел. Безалаберные, как дети. Идем в надводном положении, и каждую минуту я могу объявить срочное погружение. А матрос их стоит на палубе и магнитофон слушает. Не доходит до него, что война идет. Командир на палубу вылез, я ему на бойца показываю. Он подошел, и магнитофон этот японский за борт выбросил.
Вообще-то всякий народ по-разному воюет. О русских ничего определенного сказать нельзя. Они совершенно разные, винегрет. Очень стойкими себя казахи показали. И на вахте выносливые и исполнительные. На них положиться можно. Самыми лучшими словами можно охарактеризовать литовцев. Я если имел возможность участвовать в отборе призывников в экипаж, всегда старался больше брать литовцев. Это самые чистоплотные и исполнительные матросы, пять баллов.
А вот латыши от литовцев отличались очень сильно и не в лучшую сторону. И хлипкие и ненадежные. Но самая плохая для службы национальность - москвичи. Самая большая головная боль для командира всегда от них.
Если говорить о матросской смекалке, действиях в нестандартной ситуации или принятии решений с использованием техники, то лучше всего, конечно, украинцы и русские. Латыши просто заторможенные. Татары призывались на подводный флот часто и практически ничем не отличались от русских. Евреи служили очень неплохо, но за всю мою службу я их среди матросов видел не больше пяти человек. А вот офицеры из них получаются безукоризненные. Кстати и армяне на лодках - единичные случаи.
Из моих бывших старших помощников, семь человек стало командирами. Один потом сгорел. Это очень редкий показатель. Даже Петров, начальник отдела кадров делал в Москве доклад на моем примере. Мол, есть капитаны, воспитавшие семь командиров. Так вот среди них было два еврея. Прекрасные командиры. Например, Зверев, потом он стал комбригом. А сейчас начальник штаба Балтийского флота.
Попадались мне на службе и грузины. Это люди настроения, хотя стараются от души. Двое старшин у меня были из грузин. Азербайджанцы обычно в трюмные должности шли, им серьезных участков не доверяли. Сказывался недостаток образования, ни к электронике, ни к сложным механизмам их не приспособишь. Костяк матросов и старшин был из славян. Но экипаж в подлодке может жить только как единый организм. Все ребята быстро находили в нем свое место и действовали как пальцы на одной руке. От этого жизнь зависит, даже в мирных условиях. Поэтому если в армейской среде часто складываются землячества по национальному признаку, то в подлодке это просто невозможно. Когда задраиваются все люки и лодка погружается, национальности исчезают.

Особенности национальной подлодки

Вскоре после второго похода главным военным советником к нам пришел контр-адмирал Чернобай. Разобрался в моем случае с Багиром и после второго похода представил меня к ордену. Значит, не так плохо служил. А чего сумели в Египте добиться наши советники? С чем они там столкнулись? До нашего прихода у них на флоте вообще не было долгих выходов в море. А тут мы заметили, что на выходы и матросы и офицеры идут со своими авоськами. Еду несут из дома. Не кормили их совсем. Мы быстро разобрались и потребовали, чтобы личный состав кормили. Ведь голодные обмороки были нормой. Какая это армия?
Ввели им паек. Что тут началось! Они же все контрактники. Если моряк поцивилизованнее, жена у него одна. Чем темнее, тем больше жен. Чаще всего - две, у самой нищеты - по пять. И дети в соответствующей пропорции. После введения пайка весь экипаж разделился на три категории. Первая ничего не ест, все оставляет семье. Вторая категория берет половину пайка без мяса и кур. Третья категория устраивает себе полноценный завтрак, обед и так далее. Продукты давали неплохие, но в основном все сладкое. Египтяне вообще сладкоежки.
Я Багиру говорю: "Что за дела? Как воевать будем?" Он затянулся только покрепче: "Мистер Володя, пять детей. Ему кормить надо. Все, что зарабатывает, домой относит. Деньги домой относит, еду тоже домой относит". Вот бывало, придешь с моря, а они из трюмов достают сумки с недоеденным пайком. Некоторые почти все сохраняли. Нас за это сильно трепали партийные органы, проверки присылали: "Все ли продукты выдаются согласно утвержденным нормам?" Я специально на партактиве выступил по этому вопросу. Так и сказал политработникам: "Если у тебя будет пять детей, ты им из пайка не отложишь?" Заткнулись на какое-то время. Потом опять начали: "Вы должны требовать, чтобы они там все съедали!"
Во время боевых походов я, конечно, следил, чтобы все ели как надо. А в обычное время заставить не мог, да и проконтролировать тоже. Обмороки стали реже, но не исчезли. Условия в походе тяжелые. Жара в лодке жуткая, в электрическом отсеке до шестидесяти градусов. В дизельном меньше сорока не бывает. Остальные если по делам через него идут, стараются проскочить побыстрее. На автоматах в шестом отсеке матросы стоят в асбестовых рукавицах: дотронуться до раскаленной стали невозможно. Я изредка выходил туда, где овощи хранились, посижу в прохладе и назад, на пост. Тут и наши матросы сознание теряли, что с арабов спрашивать?
В лодке установлены мощнейшие электромоторы. Они жрут столько энергии, что когда уходил в плавание более, чем на трое суток, давал команду вывинчивать лампочки в отсеках. Они горели через одну для экономии энергии. Каждый киловатт на учете, потом жизнью за него расплачиваться будем. И вся эта электрика давала такой жар вкупе с дизелем.

О вреде курения

Египтяне свои корабли ставили на ремонт в Индию. И перегон был короткий, и индийцы им обещали сделать все дешевле. Хотя ремонт затягивали в три раза против срока по контракту. Ходить в Индию в перегонной команде арабы страшно не любили. Вот в Советский Союз - с удовольствием, тут и чисто и деньги хорошие. Поэтому как в Индию корабли на ремонт гнать, сразу у них начиналась нервотрепка и сплошные интриги. Я наивно Багира спрашиваю: "Багир, а чего это они в Индию идти не хотят?" Он так высокомерно мне ответил: "Это для нас как в ссылку. Там грязно и плохо" "Поди, ты, - думаю - избалованные какие!" Тут и произошел примечательный случай. Отремонтировали в Индии египетский эсминец советского производства марки "тридцатка бис". Погнали назад, да тут началась заваруха. И перегонная команда загнала его в Красное море, в Сафаргу, рядом с Хургадой. Это сейчас там курорты, тогда просто порты были, вроде Басры, но мельче.
Загнали египтяне туда эсминец и ждут, когда все успокоится, чтобы перегнать его в основную базу. Вахтенный араб ходит по палубе, за кораблем посматривает. А у эсминцев на корме стоят ящики с приборочным инструментом, гайки у них на барашках. И есть на египетском флоте такой военный обычай. Во вторую мировую боевые итальянские пловцы немало подорвали английских кораблей на стоянке. Арабы это здорово помнили. И потому до рассвета ходит у них по палубе вахтенный и бросает за борт взрывпакеты, боевых пловцов отпугивает.
Порядок этот они строго выдерживали и в Александрии и в остальных базах. Так, что в центре города слышно было. Этот моряк набрал из ящика полную сумку взрывпакетов, чтобы ночью нескучно было. В этот миг мимо прошел катер и эсминец качнуло волной. Бронированная крышка ящика упала и треснула ему по голове. Как потом комиссия установила, изо рта у него внутрь ящика упала зажженная сигарета. Матроса с пробитой головой поволокли в санчасть. А тут как раз рванул ящик со взрывпакетами. Кормовая башня с двумя спаренными 130 мм орудиями была рядом. И как на грех на мате были выложены два снаряда. Они тоже детонировали.
Через сорок минут на этот грохот прилетели евреи и начали корабль бомбить. Башня зенитная развернуться не может: механизм поворота взрывом заклинило. Система электрического управления стрельбой тоже вышла из строя. Корабль беззащитный стоит. Как начали самолеты его громить, все врассыпную. Тут тральщик египетский на помощь подскочил. Двоих сбил, но ему так корму разворотили, что он потом как корова по морю шел, я его видел. Командир тральщика прыгнул за борт и поплыл к берегу. До берега он доплыл, но оказался без двух ног. Оказывается, когда первые раненые за борт посыпались, на запах крови слетелись акулы. Они командиру две ступни и откусили. Через десять дней он в госпитале умер.

Сухопутная непатриотичная крыса

Ну а эсминец от прямых попаданий начал крениться и перевернулся. Но на эсминце был наш переводчик. Мальчик совсем, комсомолец еще. Я его хорошо помню. Беда была в том, что он не умел плавать. А его начальник, советник командира эсминца капитан первого ранга Тимофеев положил его на спину и за волосы отбуксировал к берегу. Так они и спаслись. Погибло тогда немного народу. В основном люди захлебывались в мазуте, который вытекал из эсминца.
Вскоре этого мальчика снова назначили переводчиком в морскую часть. Он мне рассказывает: "Я в Москве десятки раз рассказывал всем комиссиям, что плавать не умею. Просил послать меня куда угодно, кроме флота". Понятно, его после таких речей именно на флот и послали. Сказали: "Ничего страшного!" И вот после этого спасения снова назначили на ракетные катера. А у него развилась сильная водобоязнь. Он прямо заявил: "Я не пойду туда служить. Куда угодно посылайте, только не в море!"
Этого парнишку взяли прямо с четвертого курса гражданского института. Он и не военный был вовсе. У него это практикой языковой считалось. Такое неповиновение ему дорого стоило. "Ах вот вы как заговорили!" - все, что ему и сказали. И отправили домой с такими характеристиками, с какими приличной жизни в СССР уже не получится. Жалели того парня мы все страшно, Тимофеев пытался защитить, да без толку.
Тимофеев очень хороший пловец был, весь спортивный, поджарый. С боевыми пловцами тренировался. Он ведь парня до берега три километра буксировал. Не всякий бы смог. Спас буквально. Представляете, что двадцатилетний переводчик пережил за эти три километра? Плыли-то под непрерывным обстрелом. Потом Тимофеев подал рапорт, чтобы ему возместили именные золотые часы от главкома. Ему так и сказали в штабе: "Что ты лезешь? Кто тебе здесь чего возместит, в нашем гадючнике?"

О советской подводной славе

В целом египетский флот только сдерживал противника и изображал активность на подступах к своим базам. Командование было косное. Активных боевых действий было мало. Всего у них было девять подлодок, из них четыре новейших 33-го проекта. А боевых походов на всем флоте за время командировки было только четыре. Из них два провел я. Больших военных кораблей у Израиля не было. Топить гражданские командование наше не хотело. А египетское командование не хотело тратить деньги на походы.
Все это создавало впечатление, что Израиль на море воевать боялся. Поэтому, когда я вернулся домой, у меня состоялась пара примечательных дискуссий среди своих. Многие офицеры об Израиле судили пренебрежительно: дескать, мы плавали, где хотели, а они нам ничего противопоставить не могли. И это правда. А я им так сказал: "Мужики, давайте рассудим, что такое в подводном флоте евреи? Что вы мычите? Вспомните, что наши подлодки в Отечественную войну воевали очень мало. Но пропорционально подводники заслужили больше всех Героев Советского Союза. Давайте, перечислим персонально самых знаменитых наших подводников, реально воевавших! Там же евреев больше половины: Фисанович, Лисин, Богорад. Все от бога командиры". Тут наши сразу начинали в затылке чесать. Этих подводников очень уважали и с удовольствием рассказывали об их походах и хитрости.

Прода в комментах

06.08.2011 в 23:13

Пишет  Samuray-08:

---

Наши в Египте. И никакого туризма 2

Египетский поход сержанта Воробьёва.
Воробьев Николай Павлович,
сержант, связист,
участник боевых действий в Египте.

Египетский поход сержанта Воробьёва.

4 марта 1970г.
Средиземное море. Переваливаясь с борта на борт сухогруз "Роза Люксембург" методично взбирается на очередную волну и стремительно падает вниз. Раздается мощный шлепок кормы о воду и все в тысячный раз повторяется сначала. Уже двое суток мы лежим, на нарах в грузовом трюме, борясь с морской болезнью. Люди мы сухопутные, поэтому слова штормит и тошнит, для нас, имеют одинаковый смысл. Макароны по-флотски, которыми нас кормят, так и норовят покинуть наши молодые организмы. В трюме как в лесу: мрачно, сыро, холодно, тревожно.
Мы - это солдаты и офицеры ПВО, которые направляются "для оказания братской интернациональной помощи народу, живущему в жарком и сухом климате". Так официально звучит цель нашей командировки. Кто этот народ и где находится его благодатная земля, мы не знаем. Понятно только то, что братский народ соберет свой урожай, выращенный в сухом климате и без нас. Наша специальность сбивать самолеты. Ходили слухи о том, что мы направляемся в Египет, который уже третий год воюет с Израилем, но официально это никто не подтверждал. Все было покрыто пеленой таинственности. Мол, приплывете, тогда и узнаете. Плывем как на пороховой бочке, так как в нижнем под нами трюме находится наше вооружение. Зато на верхней палубе настоящая выставка мирной автомобильной промышленности СССР. Наверх нас выпускают по одному и всего на пять минут. За это время надо успеть покурить, подышать свежим воздухом и получить незабываемые ощущения в корабельном гальюне во время шторма. Особые требования к курению. Курим под специальным навесом, окурки бросаем в бочку и закрываем ее крышкой. Такой режим связан с тем, что все советские суда в Средиземном море находятся под усиленным контролем американской авиации и флота. Их самолеты на малой высоте проносятся над нашими судами и ведут фотосъемку. А по количеству окурков и людей на палубе можно вычислить и наличие на корабле не только команды, но и посторонних лиц. Если вдруг кому-то вздумается сделать досмотр нашего судна, то по легенде нашего командования мы спортсмены. Еще в порту города Николаева нас одели в новенькие гражданские костюмы и снабдили спортивными трико. Для достижения высоких спортивных результатов всем выдали месячный паек махорочных сигарет "Северные", которые мы окрестили "термоядерными". В понимании советских людей мы может и соответствовали существовавшему в то время лозунгу, что в спорте главное не победа, а участие, но "спортсмены" в трюме сухогруза, да еще и на нарах! Это был перебор. Нельзя так не уважать спецслужбы других стран. Что касается задачи, поставленной перед нами правительством, то здесь нам необходимо было не только поучаствовать, но и победить.

5 марта 1970г.

Шторм, утих и на смену ему, пришла духота. Чувствовалось, что мы уже вошли в теплые воды. Вскоре корабельные машины остановились, и наступила полная неизвестности тишина. Так тихо в трюме было, только когда мы, проходили пролив Босфор с турецким лоцманом на борту. Сидим, вслушиваемся в редкие звуки, доносящиеся с палубы, и гадаем: толи корабль остановлен для досмотра, толи мы уже приплыли. Примерно через час кто-то из командиров спустился к нам в трюм и сообщил, что мы стоим, на рейде египетского порта Александрия и как только стемнеет, будем причаливать к берегу. Свершилось, значит, все-таки слухи оправдались, и судьба забросила нас в Египет. До вечера было еще далеко, солнце пекло, корпус корабля нагревался, духота в трюме усиливалась. С одной стороны было такое ощущение, что мы находимся внутри огромного утюга, а с другой стороны внутри троянского коня. Было как-то странно оттого, что корабль, носящий имя еврейской женщины Розы Люксембург привез в своем трюме солдат для борьбы с еврейским государством. Вот уж действительно "нам не дано предугадать, как имя наше отзовется". Служить в условиях жаркого климата мы согласились добровольно, поэтому никто не ныл. Было нетерпение. Всем хотелось поскорее увидеть эту загадочную Африку с ее слонами, бегемотами и речкой Лимпопо. Дождались. Заскрипели, раздвижные люки нашего трюма и в его проемах, показалось звездное небо. Наша роль спортсменов на этом заканчивалась, и теперь нам, предстояло сыграть роль туристов. Переодеваемся в новенькие костюмы, белые рубашки, галстуки. Солдаты надевают на головы береты, а офицеры шляпы. Это условные знаки, разделяющие нас на командиров и подчиненных. Молодые, модные, красивые все в одинаковых беретах и с одинаковыми чемоданами мы медленно спускаемся по трапу корабля, жадно вдыхая воздух, насыщенный запахом рыбы и швартовых канатов. Когда, мы отплывали из Николаева, там было ветрено, сыро и холодно, а здесь настоящее лето. Еще мгновение и под ногами оказывается слегка покачивающаяся твердь. Египет! Сколько раз в детстве я бывал здесь вместе с героями книг и вот она настоящая земля фараонов, Цезаря и Клеопатры земля сфинксов и пирамид земля древнейшей цивилизации человечества.
Вместо музыки и девушек с цветами нас встречают серьезные темнокожие, усатые дядьки и ведут в длинный металлический ангар, где уже собрались высокопоставленные наши и египетские военные начальники. Митингуем через переводчика. Они, заверяют нас в дружбе, а мы обещаем, с честью выполнить свой интернациональный долг перед братским народом. Затем нам снова предлагают переодеться, но теперь уже в форму египетской национальной армии. Очень жаль, что наша роль туристов оказалась такой короткой. Побывав, всего час в гражданском костюме мы снова должны были стать солдатами. На длинных стеллажах лежали мешки с египетской формой. Возле каждой кучки была табличка с указанием размера. В школе нам говорили, что символы наших цифр заимствованы у арабов, но то, что было, изображено на этих табличках для нас оказалось, неразгаданным ребусом. Берем мешки наугад и начинаем изучать и примерять на себя их содержимое. Судя по тому, что в комплект одежды входили легкий свитер, и шинель похожая на наше осеннее приталенное пальто стало понятно, что в Африке тоже бывает холодно. То, что больше всего поразило нас в экипировке египетского солдата так это ботинки с голенищами до колен и больше десятка белых трусов. Переодевание выглядело пристойно до тех пор, пока каждый был занят сам собой, но как только мы оделись, и посмотрели, друг на друга ангар превратился, в комнату смеха. Позабыв, про высокие честь и достоинство советского воина, мы истерически хохотали, показывая пальцами, друг на друга. Форма так преобразила нас, что мы перестали узнавать своих товарищей. Кепка с длиннющим козырьком и ботинки с голенищами до колен никак не соответствовали нашим размерам и нашему представлению о военной форме. Со временем все это ушьется, и мы привыкнем, а пока выглядим так нелепо, что смеются даже арабы. Чтобы отличить солдата от офицера солдаты заправили куртки в брюки, а офицеры свои куртки носят навыпуск. Погоны во всех чистые, без знаков различия.

6 марта. Александрия.

Двое суток в порту города Николаева мы загружали наш корабль. Судно водоизмещением 20 тысячи тонн было полностью загружено. Теперь за одну ночь надо было выгрузить технику, сотни тяжелых ящиков с аппаратурой и вооружением, а также мешки с мукой, крупой и прочим провиантом. Работаем вместе с арабскими докерами и выучили одно арабское слово, которое по звучанию и по смыслу очень похоже на русское слово. Когда грузовая сеть наполняется и готова к подъему краном, мы говорим "хорош", а арабы говорили "халас". Работа была очень тяжелой. Всю ночь и еще половину дня мы провели в трюмах, перетаскивая ящики и мешки. Полный "халас" с разгрузкой судна наступил только к обеду следующего дня. Водителям дали трехчасовый отдых, а остальных бросили на погрузку оборудования в автомобили. Когда все работы были закончены, я пошел к пирсу искать точку для обозрения панорамы порта. Все тело ныло от усталости, но очень хотелось посмотреть на места, где бывали когда-то Александр Македонский, Цезарь, Наполеон. Где-то здесь стояло чудо света - Александрийский маяк. Никогда в своей жизни я не уставал, так как в эту ночь и никогда еще судьба не заносила меня так далеко от своего дома. Стоя у самой кромки африканского материка, я курил махорочную сигарету и пытался вспомнить содержание фильма, который видел в детстве. Фильм назывался "Вдали от Родины". Родина осталась за морями и горами, Александрийский маяк покоился где-то в море, следы от сандалий Цезаря и Македонского давно закатаны в асфальт. Может быть, где-то здесь, прежде чем двинуть свое войско на Каир, стоял Наполеон и бросал свой прощальный взгляд, в море, надеясь в подзорную трубу увидеть берег Франции. Пора и мне. Наши автомобили начинают строиться в колонну. Египетский поход начинается. Наполеон хотел завоевать, покорить, ограбить, насадить свое понимание просвещения и прославить себя. Перед нами поставлена благородная задача - не вмешиваясь во внутренние дела защитить эту страну от бомбардировок Израиля и сделать это тихо, без лишнего шума. На египетской земле мы первые из нашей дивизии ПВО. В основном это технические службы и подразделения командных пунктов. Дивизионы прибудут на других судах.
В сопровождении зенитных самоходных установок "Шилка" наша колонна едет по городу основанном Александром Македонским. Прохожие останавливаются и смотрят нам вслед, дети бегут за нашими автомобилями, а мы жадно вглядываемся в незнакомую цивилизацию. Никаких признаков того, что здесь идет война не видно. Город живет обычной мирной жизнью. Красивые дома, работают магазины, на дороге полно шикарных машин. Мужчины одеты в белые балахоны, а женщины в длинные черные платья. Последнее обстоятельство нас огорчает. Хотелось бы увидеть их в мини юбках. За городом наш путь лежит по узкой дороге в высоких камышовых зарослях. Смотрим по сторонам, надеясь увидеть знаменитых нильских крокодилов. Крокодилов нет, а вот люди в этих камышах живут. После шикарной Александрии нищета людей живущих в камышах впечатляет еще больше. Ведь камыши это оазис для жизни лягушкам и змеям. Несчастные люди! Какая нужда загнала их в этот гадючник? У нас в Союзе такой нищеты нет. Вечером выехали на простор с ярко зелеными полями и пальмами. В лучах, заходящего солнца этот пейзаж смотрелся очень экзотично. Делаем остановку. "Шилки" приготовились к бою и ощетинились своими радарами и пулеметами в небо, а мы готовимся перекусить сухим пайком. Что там Аллах послал в рацион египетского солдата? Много консервных баночек. Они красивые, но несъедобные. Как довести их до съедобного состояния, мы не знаем. Обошлись чем-то похожим на ананасовый сок. Ужин не удался. Неподалеку феллах с женой и ребенком пашут землю. Относим им все нераспечатанные банки. Семейство угодливо кланяется и повторяет "шукран, шукран". Догадываемся, что это наше "спасибо". Быстро темнеет и дальше наш путь лежит по пустыне. Куда едем, нам не говорят. То одна, то другая машина застревает в песке. Где на буксире где на руках вытаскиваем их из песочного плена и гоним вперед. Колонна сильно растянулась. Командиры произносят только две команды "давай, давай и быстрей, быстрей". Даем из последних сил, так как есть вероятность того, что нас могут разбомбить на марше. На рассвете показались какие-то строения. Это аэродром Каир-Вест - наша будущая база и дом на целых пятнадцать месяцев. Так прошла вторая напряженная и бессонная ночь.

7марта. Каир-Вест.

Нас здесь не ждали. Командиры решают организационные вопросы с руководством аэродрома, а мы стелим на песок маскировочную сеть и, падая от усталости, начинаем дремать. Вздрагиваю от душераздирающего крика. Неужели началось? Открываю глаза и вижу араба в военной форме стоящего на невысокой деревянной вышке. От сердца отлегло. Догадался, что это молитва. Он так жалостно и громко взывал, что я всерьез стал посматривать в ту сторону, куда он протягивал руки. На фоне чистого неба там белело маленькое облачко. Мне казалось, что кто-то обязательно должен спуститься с этого облачка и успокоить его. Под вышкой несколько человек молятся, а рядом двое курят и смеются над молящимися солдатами. Вера дело святое, но из-за прерванного сна и я с трудом подавляю в себе богохульника. Солнце уже показалось на горизонте, и от утреннего конденсата песок подо мной стал сырым, а уставшее тело чувствовало себя медузой выброшенной на берег. Ковыляю в кабину своей радиостанции с надеждой подремать сидя. Надежда оказалась ненадежной. Надо разгружать из машин великое множество тяжелых ящиков.
Начинаем вооружаться. Получаем новенькие автоматы, пулеметы, патроны. Набиваем магазины, чередуя простые, бронебойные и трассирующие пули. На каждого бойца приходится по 120 патронов. Подсумки с патронами становятся тяжелыми, бьют по бедрам и подчеркивают наши отощавшие животы. Подвозят двухъярусные кровати, сваренные из уголкового профиля, столы, постельные принадлежности. Жить будем в железобетонных ангарах для укрытия самолетов. Делаем в них уборку. Метем, скребем, ставим кровати, предвкушая отдых. Под вечер, когда долгожданный сон был близок, случились очень неприятные события. Сначала пришел командир взвода и назначил мой расчет в караул. Услышав это, я долго не мог прийти в себя, поскольку, мозг автоматически переключился на поиск полного собрания ненормативной лексики в адрес взводного. Затем действительно хотелось кричать: "Караул! За спиной двое суток рабского труда без сна и пищи, а мой расчет это только я и водитель. Мы можем не выдержать третьей бессонной ночи". Приказы не обсуждаются. Придя в себя, я сказал: "Есть" и посмотрел на своих товарищей - они были такие же, как и я. Просто мне очень не повезло. Едва всуях помянутый командир взвода растворился в сумерках, как на смену ему пришел офицер из штаба. Он сообщил нам о том, что руководство Израиля уже знает о нашем присутствии в Египте и обещает предоставить в ООН пленного советского солдата в качестве доказательства того, что Советский Союз вмешивается своими вооруженными силами в арабо-израильский конфликт. Выходит, что их спецслужбы сработали хорошо, несмотря на наши маскарады. А, если, учесть то, что в декабре они прилетели на вертолете в Египет, перестреляли охрану и утащили целую радиолокационную станцию вместе с операторами, то у кого-то из нас, действительно, появился серьезный шанс посмотреть Нью-Йорк. Начинаю готовиться к караульной службе. Осматриваю прилегающую местность. Наш ангар крайний. Дальше пустыня. Самым уязвимым местом оказался люк запасного выхода расположенный наверху ангара. Достаточно опустить в него одну гранату и бери нас "тепленькими" сколько захочешь. Собираю жестяные перегородки от наших кроватей, пустые консервные банки. Расставляю, развешиваю их на подходе к ангару с таким расчетом, чтобы малейшее прикосновение к ним вызывало грохот. Запасной люк замаскировал песком. Машины загнали в ангар, а главный вход закрыли раздвижными бетонными блоками на рельсовых тележках. Справа и слева между ними оставались незащищенные проемы сантиметров по семьдесят. Караульную ночь делим на двоих. Пост устраиваю под автомобилем. Ставлю пулемет, раскладываю магазины с патронами. Судя потому, как наши ребята раскладывают у своих кроватей автоматы, ножи, патроны понимаю, что в Нью-Йорк никто не хочет и в плен сдаваться не собирается. Погасили свет. В ангаре стало тихо и темно, как в гробнице фараона. По затаенному дыханию понятно - никто не спит, но продолжалось это всего несколько минут. Усталость скосила ребят, и вскоре ангар наполнился звуками характерными для спящей солдатской казармы.
Я лежал под автомобилем, держа на прицеле свободные проемы на входе и анализируя каждый звук. Время тянулось медленно. Хрустальная мечта о сне рассыпалась от одной мысли, что от меня, возможно, зависит жизнь целого взвода. Я пристально вглядывался в темноту и иногда, там мерещились какие-то силуэты. Пальцы автоматически ложились то на спусковой курок, то на предохранитель пулемета. Мне, атеисту, стыдно было просить у Бога, чтобы эта ночь прошла спокойно, но я согласен был взвыть не хуже того араба на вышке, только бы в эту ночь ничего не случилось. Даже один рикошет от случайного выстрела мог наделать много бед, а если, начнется пальба, то у нас вообще нет никаких шансов на выживание. В железобетонном мешке мы все погибнем от собственных трассирующих и бронебойных пуль.
После полуночи у входа звякнула одна жестянка, затем вторая. Послышались подозрительные шорохи, и вроде кто-то пробежал вкрадчивыми шагами. С грохотом упала на бетон перегородка от кровати. У меня очень громко и быстро застучало сердечко, а глаза буквально выскакивали из орбит, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Мрак. Затем все одновременно загремело, и мелко застучало по обрывкам бумаги. Я понял, что это поднявшийся ветер швыряет песком и разрушает мою сигнализацию. Перемудрил. Выделить на слух приближение кого-нибудь уже было бесполезно. Ветер то затихал, то снова усиливался. Жестянки звякали и брякали. Глаза напряженно вглядывались во тьму, а пальцы гладили прохладную сталь спускового курка.
Кто-то из охраняемых сослуживцев проснулся с желанием пустить струю влаги на пересохший песок. Разминая, по пути задеревеневшее от неподвижности тело, с пулеметом наперевес сопровождаю его за пределы ангара, осматриваюсь. "Темная ночь только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают". Вместо проводов там была колючая проволока с застрявшими в ней шуршащими бумажками, а ночь действительно была темной, звезды тусклыми, и с нами ничего не случилось. Все как в песне.


8 марта. Каир-Вест.

Прощай цвет хаки наших автомобилей. Маскируемся под местный ландшафт. Ребята спорят, подбирая нужный колер. Я дальтоник, поэтому в спор не вмешиваюсь. Мне тоже хочется быть незаметным с высоты полета самолета только, сколько нас не маскируй, а уши наших антенн все равно будут торчать, и их никуда не спрячешь. О том, что маскировка здесь важна, мы убедились, когда подходили к истребителям МИГ-21 и с удивлением обнаруживали, что это фанерные макеты. Машин много, краски мало, растворителя нет. Распылитель один на всех, да и тот все время засоряется. Красим по очереди, подгоняя друг друга. Руки по локти в "местном ландшафте". Ветром краску брызгает на лицо, волосы и новую форму одежды. Отмываемся бензином. Так в будничных заботах проходит еще один день.
Заработала наша кухня. На ужин привезли гречневую кашу с мясом и соусом. После макарон на корабле и местных консервов это была царская трапеза. Сидим на пригорке вокруг транзисторного приемника настроенного на радиостанцию "Маяк". Диктор объявил концерт по заявкам. Радиослушатель просил исполнить песню "Как много девушек хороших". Пел Леонид Утесов. Ребята ложками стучать перестали, притихли. В круговороте событий мы потерялись во времени, и вот до нас дошло, что сегодня 8 марта и где-то там, далеко наши мамы, жены, невесты так и не дождались наших поздравлений. С праздником вас, дорогие, родные, любимые! " И каждый думал о своей, припомнив ту весну. И каждый знал - дорога к ней ведет через войну" После ужина закурили. Под родные песни и "термоядерный" дым махорочных сигарет оказался сладок и приятен. Все-таки дым далекого отечества.


9 марта -12 июля. Каир-Вест.

За аэродромом нам выделили участок пустыни, где будет располагаться наш радиорелейный взвод. Место унылое: камни, песок, редкие кустики сухих колючек. Зато отсюда хорошо видно, как взлетают и идут на посадку истребители. Нам необходимо обозначить места, где будут располагаться наши радиостанции. Мерим рулеткой песок, пытаемся вбить колышки в нужные места. Колышки ломаются. Под небольшим слоем песка камни. Камни гладкие, отполированные. Наверное, когда-то давно здесь было море. Складываем из них холмики и таким образом отмечаем нужное место. Здесь состоялось наше первое знакомство со скорпионами. Одного убили и внимательно осмотрели его жало с пузырьком яда. Бяка. Попадаются маленькие почти прозрачные, а есть и крупные экземпляры. Их угрожающе поднятые хвосты видны издалека. Бегают очень быстро. Ходить начинаем осторожно, вглядываясь себе под ноги. Высокие голенища наших ботинок уже не кажутся смешными. Хорошие ботинки.
Подъехал бульдозер, начал рыть первое укрытие для радиостанции. Иностранной техники подобного рода мы никогда не видели, поэтому с интересом смотрим, как "Катерпиллер" сдирает слой за слоем песок с камнем. После одного из заездов из отвала вываливается кусок змеи. На душе стало муторно. От предстоящей жизни вместе со змеями да скорпионами стадо мурашек протопало по спине и спряталось в волосах. Чубчик зашевелился, напрягся, вздыбился. Хорошо, что я не кудрявый.
Под вечер возвращаемся к ангарам. Наш "ЗИЛ" набирает скорость, пытаясь преодолеть бархан и благополучно, зарывается в песок. Сколько мы не пытались его раскачать - все бесполезно. Кто-то предложил расстелить перед колесами маскировочную сеть. Так и сделали. В одно мгновение вся сеть намоталась на карданный вал так туго, что двигатель заглох. В темноте, лежа под машиной, тупыми штык-ножами мы часа полтора пилили ее на кусочки. Подъехав к своему ангару, обнаружили, что он пуст. Теперь все подразделения командного пункта нашей бригады будут спать в одном ангаре, а чтобы в случае экстремальной ситуации мы не перестреляли друг друга, освещение выключаться не будет. Часовой сидит на видном месте, исполняя роль живой мишени. 14 марта. Каир-Вест. Каждое наше действие становится известным израильскому руководству. Пошли слухи о наличии агентов Израиля среди арабов, служащих на Каир-Весте. Командиры требуют от нас, чтобы мы по одному не ходили и с оружием не расставались, поскольку, восток дело не только тонкое, но и коварное. Если, не дай бог, кого-нибудь возьмут в плен, будет большой международный скандал. Мы внимаем словам командиров и постоянно находимся в психологическом напряжении. Никто не хочет оказаться в позорном состоянии "языка".
Из Союза уже пошли суда с нашими дивизионами. Наша задача помочь им развернуться и стать на боевое дежурство. Вопрос стоит ребром: сумеем вовремя развернуться, значит, у нас будет защита, и будем жить, а не сумеем, может произойти самое худшее. Сегодня ночью из Александрии должен прибыть дивизион и стать на боевое дежурство возле аэродрома Каир-Вест. Мне приказано установить с ним радиосвязь и первым обжить нашу позицию со скорпионами да змеями. До наступления темноты приехали на позицию и развернули радиостанцию, стоим в дежурном режиме. Вокруг ни души. Закрылись в кабине, играем в карты, жуем трофейные апельсины. Метрах в десяти монотонно тарахтит двигатель генератора. Часа в три ночи он, вдруг, заглох. Выходить из освещенной кабины во тьму египетскую страшновато, а надо. Кто его знает, что там за дверью и почему перестал работать генератор. Погасили свет, чтобы глаза привыкли к темноте. Направив, автоматы в разные стороны идем к двигателю. Завели с первой попытки. Только закрылись в кабине, как он снова заглох. Тревожно переглянулись и снова пошли, сняв автоматы с предохранителей. Бензин в баке закончился. Пока водитель пополняет бак, смотрю на небо: "Ночь тиха, пустыня внемлет богу, и звезда со звездою говорит". Красиво сказано! А ведь Лермонтов никогда не был в пустыне. В пятом часу утра прозвучал вызов по радио - дивизион прибыл. Прощай лирика. Начинается боевое дежурство.
Я - связующее звено между зенитным дивизионом и командным пунктом бригады. Контролирую качество связи, вслушиваюсь в переговоры. Обычно это данные о воздушной обстановке, высота, дальность, скорость самолетов, находящихся в зоне действия радиолокационной станции. Воздушная обстановка оказалась удручающей из-за нестыковки нашей и арабской системы опознавания самолетов "Я - свой". На КП дежурили одновременно наши и арабские офицеры. Как они общались между собой без переводчика, и по каким параметрам отличали свой самолет от чужого, я не знаю. Объявили готовность номер один. Связь прекрасная. Обнаружена одиночная цель, идущая по направлению к нашему аэродрому. Вот она уже совсем близко. В наушники мне хорошо слышно все, что происходит на командном пункте. По тревожным голосам и окрикам чувствую, как назревает баталия. На всякий случай всовываю босые ноги в ботинки. В голове проносится мысль о том, что ботинки надо было подписать. Ведь это единственный предмет, который может уцелеть и возвратиться в мой родной Никополь при неблагоприятном исходе боя. Слышу выстрел стартующей ракеты. Выбегаю из кабины и вижу, штурмовик ИЛ-28, а на встречу ему мчится наша ракета. Вслед за ней стартует еще одна. От взрыва первой он потерял скорость, задрал нос кверху, а от второй закачался и полетел к земле. Я много раз видел в кино, как с воем падают и взрываются подбитые самолеты. Перед моими глазами все было иначе. В полной тишине самолет падал и тянул за собой шлейф не очень густого черного дыма. На месте падения образовалось большое облако пыли, был грохот, но взрыва не было. "Фантом касура! Фантом касура!" радостно приплясывая, кричали арабы. Увы, но это был не "фантом". Все члены арабского экипажа погибли, и наша первая баталия закончилась победным конфузом.
Я плохо помню дальнейшую череду дат и событий. Спустя всего несколько дней поступит приказ, согласно которому все самолеты, летящие ниже шести километров и ближе двадцати пяти, считать самолетами противника и уничтожать. В Александрии под этот приказ попадет пассажирский самолет АН-24. Его подобьют из переносного зенитного комплекса "Стрела". К счастью все закончится благополучно и никто не пострадает. На головы некоторых офицеров причастных к этим событиям обрушатся громы и молнии из Москвы. Однако вскоре соберутся вместе капризные госпожи Удача, Фортуна и Судьба-злодейка. Именно командирам дивизионов, подбившим свои самолеты, будет присвоено звание Героя Советского Союза. Но уже за другие подвиги. После этого мы стали изучать силуэты и вооружение таких самолетов как "фантом", "мираж", "скайхок". Оказалось, что у противника есть ракеты идущие на луч радиостанции или радиолокатора. Лучше бы мы этого не знали. Арабское руководство отнеслось к нашим конфузам спокойно. Для них главным было то, что мы боеспособны. Узнали об этом и в Израиле. Принцип - бей своих, чтоб чужие боялись, сработал. Там уже никто не сомневался в серьезности наших намерений. Дивизионы один за другим прибывали в Александрию и по ночам уходили на защиту Каира, Асуана, военных объектов, крупных промышленных предприятий. Резко возросла интенсивность полетов израильской авиации. Подлетное время из зоны Суэцкого канала составляло всего 4-5 минут. Они летали на разных высотах, ставили электронные помехи, но в зону поражения наших дивизионов не заходили. Шла война нервов и желудков. Как только начнем обедать, так обязательно прозвучит сигнал "тревога".
Расчеты наших радиостанций не были укомплектованы специалистами для круглосуточного дежурства, поэтому спали и ели мы на своих рабочих местах. Температура воздуха в кабине упиралась в потолок 50 градусов, песочная пыль проникала даже в герметичные блоки аппаратуры, развелось огромное количество наглейших мух. И тут сработало местное биологическое оружие - малярия, желтуха, дизентерия. Грязная вода сделала свое грязное дело. Дизентерией переболели все. Трудно подобрать слова для описания столь деликатного заболевания, однако, пользуясь военной терминологией можно сказать так - была перестрелка, была канонада и по всей линии фронта шли упорные, ожесточенные бои.
"Здесь птицы не поют, деревья не растут, и только мы плечом к плечу врастаем в землю тут". Зарываемся в песок. Вблизи радиостанций нам построили землянки для проживания. В вырытые ямы установили металлические клетки, обложили их мешками с песком и зарыли сверху бульдозером. Каждая землянка рассчитана на четырех человек, но спать в ней чаще всего приходилось по одному, так как остальные в это время были на службе. Скорпионы не любят солнца и стараются спрятаться в тень под обрывки бумаги, доски и прочий хлам. Построенные нам землянки оказались для них элитным жильем. Они как тараканы расселились по укромным местам, и напрягают нас сильнее самолетов противника. Фалангам тоже приглянулось наше жилье. Каждое приготовление ко сну было похоже на смертельный аттракцион. Заходишь ночью в темную землянку вытряхиваешь из постельного белья пауков, скорпионов и прочую живность, ложишься и чувствуешь, как по тебе уже все равно ползет какая-то гадость. Шевелиться нельзя ни в коем случае, потому что ночью скорпионы особенно нервные и агрессивные. Так и лежишь, замерев в ожидании порции яда пока сон не овладеет сознанием. Обычно хороший сон называют "сладким". А можно ли "сладко" уснуть в террариуме? "Соловьи, соловьи не тревожьте солдат, пусть солдаты немного поспят". Какая лирическая идиллия солдатского сна! Где вы наши сладкоголосые соловушки? Скучаем мы без вас. Здесь даже вороны не каркают. Сплошной вой двигателей реактивных самолетов. Формирование нашей дивизии ПВО началось сразу после Нового 1970 года. В Союзе до марта мы находились в постоянных переездах из одной воинской части в другую, поэтому писем не получали. В Египте только в апреле у нас появился свой адрес и теперь можно писать письма домой. Адрес вполне московский: Москва-400, п/я 553. Где находимся и что делаем писать нельзя. Сочиняем всякую ерунду про быт, про хорошее питание. А питание и, правда, нормальное. Суп с остатками от курицы, макароны, рис, паштет, чай, апельсины иногда арбузы или сгущенное молоко. Лучшие части от курицы доставались офицерам, а нам как всегда самое сладкое - остатки. Курим сигареты с фильтром "Бельмонт". Дневная норма 10 штук. Месячного пайка хватает дней на 20. Те, кто не курит, продает свой паек арабам. Сигареты здесь стоят дорого. Налаживаем быт. Строим вышку, караульное помещение, душевую, скоро будет освещение в землянках. Если есть свободное время, спорим, поем под гитару, вспоминаем Родину. "У меня мурашки от моей милашки" Вместе с шерстяными одеялами, которыми нас снабдила еги
петская армия, на нас перекочевали полчища вшей, и наше поведение стало похожим на повадки обезьян в зоопарке. Когда чешешься сам - приятно, а подглядывать тайком за тем, как это делают твои товарищи - огромное удовольствие. Не менее потешным было зрелище, когда мы кипятили свою одежду в жестяных коробках и голяком плясали вокруг костра. Грустно было только с одеялами. Их посыпали каким-то вонючим порошком, а затем ими укрывались.
Прошел месяц с тех пор как мы отправили свои письма, и вот пошли ответы. Держу в руках долгожданную пачку писем от мамы, брата, друзей, которые тоже сейчас служат в армии. Почти полгода мы не получали весточек из дома, и вот они долгожданные нашли нас в египетской пустыне. Хочется уединиться. Иду в землянку, снимаю тяжелый подсумок с патронами, кладу под кровать. Вслед за мной прибегает сосед по кровати и сует туда руку, ища свои носки. Раздается его жуткий крик. Из-под кровати выбегает скорпион. Он ужалил ему руку между большим и указательным пальцем. Бежим в радиостанцию, накладываю жгут полевым телефонным проводом, вызываю "скорую помощь". Он очень страдает от сильной боли, а в наших аптечках уже и зеленка высохла. Уговариваю потерпеть. Хорошо, что "скорая" быстро приехала и увезла его в санчасть. Читая письма, все время думаю о нем, и о том, что мне предстоит провести ночь с его злобным обидчиком - скорпионом. Чувствую, как грубеет и ожесточается моя юная душа. Очень хочется зайти в землянку с огнеметом и произвести "дезинфекцию". Прочитав письма и немного успокоившись, иду спать в свой террариум. Душу греют весточки от моих друзей, и пять рублей присланные мамой в конверте. Значит, поверила моему вынужденному вранью о том, что служу я в Москве и в увольнениях хожу в музеи и на концерты знаменитых артистов. Видела бы она мои концерты с ядовитыми и знаменитыми "артистами". Спокойной ночи. Вскоре узнаю, что в дивизионе убит мой корреспондент по радиосвязи. Его по неосторожности застрелил караульный прямо в радиостанции. Это уже вторая смертельная трагедия в нашей бригаде.
Нас продали и предали. Все, что необходимо было знать о нас в Израиле, уже знают. Даже американцы в журнале "Ньюсуик" за июнь 1970 года опубликовали карту Египта с точным расположением дивизионов и возможностями наших ракет. Самолеты противника нас постоянно дразнят, но в зону поражения не залетают. Чтобы разрядить ничейную ситуацию наше командование разрабатывает план по устройству засад в районе Суэцкого канала. Там они летают как у себя дома. Согласно этому плану мы ночью должны были свернуть дивизион, совершить марш - бросок в указанный район, развернуться в темноте, и на рассвете быть готовыми к стрельбе. Прежде, чем приступить к выполнению этого плана мы долго тренировались по ночам сворачивать и разворачивать свою технику в темноте без применения освещения. А в это время в зоне Суэцкого канала готовились огневые позиции и точные макеты нашей техники из фанеры. План был рискован. Пустыня не джунгли Вьетнама. Спрятаться негде. Видно все как на ладони за десятки километров. В зоне будет действовать всего два наших и два арабских дивизиона. Противостоять они будут десяткам современных самолетов, идущих с разных сторон и на разных высотах. При таком раскладе недалеко и до церковного хора в честь безумства храбрых воинов. И все-таки, однажды, темной ночью небольшими группами, чтобы не привлекать внимания разведки в засаду отправились первые дивизионы.
30 июня покинул небеса первый "фантом", сбитый нашим дивизионом из засады. Об этом самолете сложили много мифов о его неуязвимости. Миф мифом, а реальность была такой, что боевого самолета равного ему или его превосходящего по своим характеристикам в арабо-израильской войне на тот период не было. Наш дивизион ушел на новую огневую позицию, а на это место прилетели израильские самолеты и отомстили за потерянный "фантом", разбомбив наши фанерные макеты. Один сбитый "фантом" мог оказаться случайным стечением обстоятельств, но 5 июля будет сбит еще один и подбит второй. В результате мы получили бесценный опыт и уверенность в том, что не так страшен черт, как его малюют. Затем в наших газетах мы читали короткие сообщения о том, что египетские силы ПВО сбили столько то самолетов. В западной прессе поднялся шум о вмешательстве СССР в арабо-израильскую войну. А в нашей газете "Правда" была неправда. В одной из ее статей утверждалось, что никаких советских войск в Египте нет и что все это выдумки буржуазных фальсификаторов. Подходит моя очередь, идти в засаду в зоне Суэцкого канала. Там пока все складывается очень удачно и без потерь. Душа хочет перемен и новых приключений. Надоело сидеть на одном месте. Отъезд назначен на 13 июля. Так совпало, что и Наполеон двинулся на Каир тоже 13 июля.

13 июля 1970 года. Каир.

Наш путь к Суэцкому каналу лежит через Гизу и Каир. Подъезжаем к Гизе. Первое что бросается в глаза и загораживает все пространство это западная грань пирамиды Хеопса. За ней стоят пирамиды Хефрена, Микерина. На их фоне пирамида Джосера и торчащая из земли голова сфинкса выглядят игрушечными. Увиденная картина кажется сном. Предо мной единственное сохранившееся и самое величественное чудо света! Сколько раз в детстве я с тоской смотрел на эту картину в учебнике истории и сожалел, что воочию никогда этого не увижу. И вот судьба снисходительно посмеивается над моим детским пессимизмом. Память скачет из действительности в детство и обратно. Похоже? Нет. Там грани пирамид были гладкими, а здесь ступенчатые, и такие огромные. Глядя на это величие, представляю, как тысячи людей складывали эти громадные камни, чтобы спрятать в них мумию одного маленького, властного, тщедушного человечка по имени Хеопс. Наверное, это имя так бы и осталось в истории пустым звуком, если бы не крутая вертикаль его власти да труд и талант строителей пирамид. С этими местами связано и имя Наполеона. Где-то в этих местах состоялась знаменитая Битва у пирамид Наполеона с мамелюками. Оставили здесь свой след и его солдаты. Это они из пушки стреляли по сфинксу.
Впервые за четыре месяца мы видим городскую жизнь. Незнакомые марки автомобилей, непривычная архитектура домов и одежда проходящих мимо людей. Черные с белыми дверьми такси, переполненные автобусы, облепленные снаружи пассажирами, ослы, быки, повозки, все движется хаотично и без правил. Особое внимание привлекают грузовики, разрисованные пестрыми картинами. Вот показались рекламные щиты ночного клуба с полуобнаженными женщинами. Посылая воздушные поцелуи, ребята протягивают к ним руки. Руки коротки. А вот и Нил. Кто там рассказывал сказки о голубом Ниле? Может где-то он и голубой, а в Каире он грязный и мутный. Зато по берегам роскошные гостиницы, рестораны. Въезд на мост охраняется изваяниями львов и солдатом в каске, с автоматом. Это единственное, что напоминает о войне.
В феврале в Каире во время авианалетов погибли школьники, рабочие, крупные военные начальники, но там нет ничего похожего на нашу военную Москву или блокадный Ленинград. Наше представление о войне никак не соответствует тому, что мы видим. На улицах полно здоровых мужчин, торгующих на базарах, работают ночные клубы, кафе, рестораны. Невольно задаюсь вопросом: почему мы круглосуточно, в жутких условиях несем боевое дежурство, а их солдаты и офицеры спокойно уезжают на выходные дни по своим домам, и этим чуждым для нас ночным клубам с продажными женщинами? Обидно.
На одной из оживленных каирских улиц попадаем в автомобильную пробку. Жара выше сорока градусов, полное безветрие, шесть или восемь рядов автомобилей стоят впритык и чадят выхлопными газами. Все стекла в кабинах задраили, а мы в открытом кузове грузовика сидим и задыхаемся от дыма. Голова болит, тошнит, глаза слезятся. Дышим через ткань одежды, но это мало помогает. Еще минут десять и можно было ехать не на Суэц, а в морг. Выезжаем из Каира, дышать становится легче. По обе стороны дороги барханы песка. Иногда встречаются обширные заросли с трехметровыми кактусами. Ребята шутят, представляя себя партизанами в этом царстве колючек. В кузове нас четверо. Везем с собой только постели и автоматы. Наша радиостанция уже кочует в засадах по окрестностям зоны Суэцкого канала, и мы едем на смену своим товарищам. После первых сбитых "фантомов" на фронте боевых действий тишина. Противник думает, анализирует. Пройдет много лет, и я узнаю, что в этот день, 13 июля, на израильскую авиабазу Хатцор в обстановке строжайшей секретности приземлились американские самолеты с новейшим электронным оборудованием для борьбы с нашими ракетами. Через пять дней оно будет задействовано в бою.
Прибыв на место дислокации, мы были приятно удивлены. Это была апельсиновая роща с арыками и небольшими огородами из проса, пшеницы, кукурузы. Апельсины были еще зеленые, но это нас не огорчало. Они уже успели нам надоесть. После унылого пейзажа Каир-Веста я был уверен, что попал в Эдем. К полуночи прибыла наша радиостанция. Подогнали её прямо к арыку, развернулись, ждем на связь дивизион. Рядом из маскировочной сети соорудили палатку и постелили в ней матрацы. Помимо борьбы с самолетами нам предстоит ежесекундная война с комарами. Им всем хочется попробовать свежей христианской крови. После их укусов остаются зудящие волдыри, а никакой защиты против них у нас нет.
Днем прямо к нашим постелям пожаловал зверь похожий на маленького варана. Наверное, мы заняли его территорию потому, что он очень страшно вращал глазами и грозно шипел, высовывая очень длинный язык. Что это за зверь мы не знали. Признать свою территорию временно оккупированной он не хотел и упрямо лез в нашу палатку. Наш сослуживец, уже однажды пострадавший от жала скорпиона облил его бензином и поджег. Как говорится от греха подальше. Бедная животинка умирала, переливаясь всеми цветами радуги. И тут до нас жестоких и невежественных дошло, что это был хамелеон.
На случай бомбежки нам приказали каждому вырыть по индивидуальной щели в форме буквы "Г". Чтобы накрыло не всех сразу роем в разных местах, но с мыслью о напрасности мартышкиного труда. Интенсивность полетов израильской авиации резко упала. Ребята, которых мы сменили, уехали без боя. Похоже, что и наша засада окажется напрасной.
А вот к нам идет молодая, симпатичная арабская девушка. Она останавливается метрах в десяти от нас и начинает рвать траву, складывая ее в фартук. На наши посвистывания и приглашения внимания не обращает. Продемонстрировав разные позы, она удалилась, сопровождаемая нашими голодными взглядами. "Эх, нам бы кралю, нам бы кралю, нам бы кралю хоть одну. У-у-у". На следующий день она снова пришла. Её движения были более грациозны и красноречивы. Кажется, ей понравилось наше внимание, и дома она отрепетировала свое представление. Наш товарищ не выдержал и пошел знакомиться. Воздав хвалу Аллаху, он показывает рукой на себя: - Рома. Итальяно? - спрашивает она. Нет, русский - мое имя Роман. Фатима - отвечает она, прикрывая лицо платком. Рома помогает рвать траву и объясняет ей, что хочет с ней подружиться. У арабов это можно объяснить жестом, сводя указательные пальцы обеих рук. Девушка все поняла. Она начертила ему на запястье условный крестик и сказала, что он христианин, а она мусульманка - Аллах все увидит и ее покарает. Показывая, на участок с кукурузой Рома объяснял, что там никакой Аллах их не увидит, и что если она тоже исполнит свой интернациональный долг то это для нее не грех, а высокая честь. Для убедительности и доходчивости отдельные арабские слова он обильно подкреплял русскими матерными словесами и неприличными жестами. Девушка загадочно улыбалась, но проследовать в кукурузу не пожелала. Нарвав травы, она удалилась. Позже мы узнали, что у неё уже двое детей и она жена старика, отвечавшего за подачу воды по арыкам. Вечером вместе с ужином нам привезли подарки от египетского командования по случаю приближающейся годовщины их революции. В пакетике была зубная паста, щетка, бутылка китайского одеколона "555".

18 июля. Зона Суэцкого канала.

Наша радиостанция располагалась на окраине апельсиновой рощи, а командный пункт был на открытом пространстве. Для маскировки его прикрыли сверху сухими кукурузными стеблями. Пищу нам привозили на машине тоже к окраине рощи напротив КП. Здесь и услышали сигнал тревоги. Бежим в радиостанцию. Дивизион, с которым мы держали связь, был недалеко, поэтому связь была очень хорошей, а вот то, что передавали по ней, было тревожным. В воздухе находилось около 24 самолетов. С разных сторон и на разных высотах они летели на нас. Длительное затишье оказалось ловушкой. Гроза уже видна не вооруженным взглядом. На большой высоте видно несколько инверсных следов группы самолетов. Это шли постановщики электронных помех. Ударная и самая опасная группа подкрадывалась к нам с разных сторон на малых высотах. Первыми открыли огонь египетские зенитчики и на фоне ясного неба появились белые комочки от разрыва снарядов. Количество их росло с каждой секундой. Канонада нарастала. И вот среди тяжелых зенитных звуков "ух" и "ах" послышалось резкое, сухое "трах" стартующих ракет. Это в бой вступили наши дивизионы. С неба начали падать светящиеся обломки, и оно все было покрыто разрывами зенитных снарядов и инверсными следами от ракет. Вот что пишет израильский пилот, принимавший участие в этом налете: "Вся местность была освещена как настоящей иллюминацией. Я не видел, как ракеты взлетали, но я видел, как они приближались к нам и взрывались". Если в полдень солнечного дня пилоту удалось увидеть местность, "освещенную иллюминацией", то пальба действительно была впечатляющей. Не остался без впечатлений и я. Перед моими глазами тоже возникла фатальная картина. В маскировочном окрасе над нами появился "фантом". Он летел на высоте метров 60, и я отчетливо увидел в кабине летчика в белом шлеме и черную копоть от работы двигателя на фюзеляже самолета. Посыпались бомбы. Слово "посыпались" вялое и неправильно отражает суть происходившего события. Они выскочили как черт из табакерки. Раздался оглушительный взрыв. Осколки с шипением вонзились в арык, и все заволокло пылью. Бомбы упали между нами и командным пунктом. Стало страшно. Пробил час вспомнить о так и не подписанных ботинках и о кое-как выкопанных укрытиях. Сколько еще самолетов прорвалось в нашу зону, я не знал, но промах одного могли исправить двадцать остальных. Ясно было и то, что бомбометание произведено целенаправленно. Наверное, они узнали место расположения нашего командного пункта и теперь будут "утюжить". Что это такое мы уже знали по фанерным щепкам от макетов нашей техники по предыдущему бою. Ору своим ребятам - "По щелям!". Обычно у меня тихий голос, а тут прорезался так, что аж зенитки завистливо примолкли. Крик сделал свое дело. Чувствую, как страх проходит. Смотрю на своих ребят и вижу, что они тоже сконфуженные побежали за мной, хотя их щели вырыты в других местах. После мощи, увиденного взрыва бомб, наши укрытия кажутся бесполезными. Будь, что будет. Идем в радиостанцию. Дежурный радист сообщает о том, что в дивизионе, с которым мы держим связь, повреждены кабеля и там что-то горит. Раз горит, значит, случилась беда. Затаив дыхание, вслушиваемся в наушники, пытаясь хоть что-то узнать о том, что у них произошло. Первая волна авианалета закончена, но нам оставили сюрприз. Среди сброшенных бомб оказались, и бомбы замедленного действия. Теперь через разные промежутки времени они взрываются и шлют нам горячие "приветы" в виде рваных осколков металла. Одного катапультировавшегося израильского летчика удалось взять в плен, поэтому ждали высадки десанта или повторного налета. А тут еще эти проклятые бомбы все взрываются и сильно нас демаскируют. Вечером пошли на ужин и узнали результаты боя. Сбито четыре самолета противника и один подбит. Противник применил активные электронные помехи. Наш дивизион подвергся ракетной атаке во время перезарядки пусковой установки. Погиб весь стартовый расчет батареи и офицер наведения ракет. На листочке бумаги в столбик были написаны восемь фамилий погибших: Сумин С, Забуга А, Мамедов А, Величко М, Наку И, Дабижа Н, и две одинаковые - Довганюк Иван и Николай. Это братья - близнецы. У нас шок... Трудно даже представить горе матерей, которые в мирное время получат закрытые гробы сыновей якобы погибших во время учений, а особенно той, что будет хоронить своих близнецов. В тот трагический вечер мы помянули ребят китайским одеколоном "555". Другого ничего не было.
Обычно израильтяне всегда бомбили те места, из которых по ним стреляли даже из рогатки. В этом бою был сбит и погиб какой-то их лётный авторитет, поэтому все следующие дни мы провели в ожидании новых налетов или высадки десанта. Но этого не случилось. Наверное, инстинкт самосохранения взял верх. Одно дело безответно бомбить арабов и совсем другое, когда имеешь дело с русскими и это сопряжено со смертельным риском, когда лучших в стране пилотов сбивают несмотря на применение новейших электронных помех и значительное численное и тактическое превосходство.
24 июля прибыла наша смена. Быстро скрутив свои постели в калачик, мы уехали. Развернув на Каир-Весте свой матрац, обнаружил под простыней матёрого скорпиона. Забил, засушил, оставил на память о Суэцком канале. Наверное, число 13 для меня счастливое. 13 го я уходил в армию, 13 го уезжал к Суэцкому каналу и вот меня снова миновали осколки бомб и жало скорпиона.

30 июля в ловушку попадут наши летчики. В ходе ожесточенного и неравного боя будет сбито пять наших МИГов.

3 августа состоится бой, в котором приняли участие дивизионы, которые сбили и подбили свои самолеты в первые дни нашего пребывания в Египте. В результате этого боя сбито три "фантома" и два подбито. Один самолет сбили египтяне. 4 августа на место боя прилетят израильские самолеты, и будут бомбить фанерные макеты нашего дивизиона. В это время президент Египта Насер находился в СССР с дружественным визитом. Во время его беседы с Брежневым Л.И. им доложили о сбитых самолетах. И тогда Брежнев Л.И. распорядился наградить участников этого боя. Двум командирам дивизионов было присвоено звание Герой Советского Союза.
Обломки сбитых самолетов собирали и предъявляли египетскому руководству в качестве доказательства. Куча этих обломков лежала на территории нашего командного пункта дивизии в Каире. По ним можно было судить о высоком технологическом уровне производства, и о том кто по самолету стрелял. Красиво смотрелись строчки "прошитые" нашими "Шилками" Из этих обломков делали себе сувениры. Я тоже рылся в этом металлоломе, и мне понравилась электронная схема собранная не на жесткой печатной плате, а на мягкой материи похожей, на стеклоткань. До сих пор жалею, что не взял ее себе на память.
Обе противоборствующие стороны понесли ощутимые потери. И у нас и в Израиле не было пренебрежительного отношения к своему противнику. Мы с достаточной степенью опаски оценивали возможности каждой из сторон. Горячие головы поостыли, и начались переговоры. Ночью 8 августа слушая "вражий голос" по транзисторному приемнику я узнал о заключенном перемирии между Израилем и Египтом. Перемирие на Востоке - это фаза тотального недоверия и подозрительности, поэтому какой-то период мы с удвоенной бдительностью несли боевое дежурство в ожидании массированного налета.
Основная наша задача была выполнена. За короткий срок активных боевых действий из засад было сбито 9 самолетов и несколько штук повреждено. Боевая техника показала хорошие результаты в сложных климатических условиях.
28 сентября 1970 года я находился на дежурстве в радиостанции. Ночью в дверь кто-то постучал. Пришел дежурный офицер и сообщил о том, что скоропостижно скончался президент Египта Г.А.Насер. Власть меняется и возможны выступления контрреволюционных элементов. Надо быть начеку. Бери автомат и карауль возле радиостанции. Окопы у нас вырыты были давно. Взяв, автомат и патроны я пошел устраиваться в окопе. Если не светит Луна, то разглядеть что-нибудь во тьме египетской бесполезно. Это была безлунная ночь. В таких случаях надо полагаться на слух. Одно ухо было настроено на радиостанцию, чтобы не пропустить вызов на связь, а второе на окружающее пространство. Рядом была колючая проволока с застрявшими в ней и шуршащими под порывами ветра обрывками бумаги и целлофана. Они очень мешали звуковому восприятию окружающей обстановки. Мысли в голове тоже "шуршали" тревожные и многое было непонятно. Выходит, что братский народ, живущий в жарком и сухом климате не такой уж братский раз я с автоматом в руках должен защищать себя на его земле. Плохо когда отношения между государствами и народами зависят от воли одного человека.
Ноябрь 1970 года стал для меня самым приятным в Египте. Чтобы как-то разрядить напряженную психологическую обстановку была создана концертная бригада. В составе этой бригады я побывал в нашем посольстве и почти во всех дивизионах в окрестностях Каира. Жили мы в Гизе в пятистах метрах от пирамиды Хеопса, и я каждый день мог любоваться её величественным видом. Здесь не было ни пауков, ни скорпионов, ни суровых командиров. Днем мы репетировали, а вечером садились в кинопередвижку и ехали в какой-нибудь дивизион. Под гул дизельной электростанции показывали ребятам свой концерт, затем крутили кино. Часто бывало так, что звучал сигнал тревоги и все разбегались по своим боевым постам. Приходилось концерт прерывать и ждать пока не поступит сигнал "отбой". Затем начинали все сначала. После концерта показывали друг другу аккорды новых песен, делились слухами о демобилизации, рассказали свежие анекдоты. Для ребят в дивизионах мы были свежим ветерком в пустыне. Встречали и провожали нас хорошо. Благодаря этим поездкам я мог наблюдать жизнь египтян в Каире, провинциальных городках и кишлаках. Днем Каир был жарким и суетливым, а ночью в свете рекламных огней он становился прохладным и нарядным. Я побывал в цитадели Мухаммада Али и в музее короля Фарука, увидел, как растут шагающие деревья и экзотичные кактусы. Можно было остановиться, перекурить в тени под платаном, зайти в магазинчик или аптеку. Это был период, когда я завидовал сам себе. Большинству наших солдат такое счастье было не доступно. Каждый дивизион сидел в своей песочнице, где как на корабле постоянно мелькали одни и те же лица и выполнялись одни и те же команды.
Впереди было еще шесть месяцев дежурств, караулов, трагических случаев, не простых взаимоотношений. По разным причинам за это время будет убито и покалечено немало солдат. Наши организмы привыкли к жаре, грязной воде, пыльным бурям и хрусту песка на зубах. Нельзя было привыкнуть только к скорпионам и все нарастающей Ностальгии. Я неспроста написал Ностальгию с большой буквы. Это было настоящее большое чувство. Мы действительно очень тосковали по Родине. Руководители Родины отвечали вопиющей несправедливостью. Демобилизацию тех, кто отслужил свой срок в ноябре-декабре, задержали до марта.
В мае прибыла и наша смена. Бледные, худенькие мальчики приплыли не в трюмах сухогруза как мы, а на борту современного пассажирского теплохода. Когда мы уезжали в Египет, нам запрещено было брать с собой все, что указывало на нашу принадлежность к СССР, в том числе письма, фотографии и фотоаппараты. Для них режим был проще. Кто-то привез с собой старенький аппарат с символическим названием "Смена". Благодаря этой "Смене" у меня осталось несколько памятных фотографий. Ребятам, которые демобилизовались в марте, такое счастье не улыбнулось.
Официально на экскурсии в Каире я был только один раз. Перед отъездом домой нас повезли к пирамидам, на базар и в зоопарк. В Гизе заехали сфотографироваться к пирамидам и в ночной клуб с их плакатными девками. Ночной клуб для нас был таким же экзотичным местом, как и звери в зоопарке. Каирский зоопарк прекрасен. Мы сидели в кафе на берегу красивого озера, а недалеко на острове свободно гуляли львы. Жители Каира семьями ходят в зоопарк отдыхать. Для них это что-то вроде нашего парка культуры и отдыха.

28 мая 1971 года. Каир-Вест.

Наступил долгожданный день отъезда домой. Брошен последний взгляд на землянку, на истоптанную вдоль и поперек в ночных караулах позицию, выкурена последняя сигарета возле радиостанции. Спасибо тебе родная, что ни разу не подвела и была укрытием от зноя и пыльных бурь. Затихает последний аккорд на нашей гитаре. Несколько песен и мелодий я сочинил на этом инструменте, которые мне дороги до сих пор. Ребята уже оставили на ней свои подписи. Пишу и я свой с детства заимствованный у А.Дюма псевдоним - Атос. В душе все перемешалось: и радость от предстоящих встреч с родными людьми и тоска оттого, что все это уходит из моей жизни навсегда. Прощай Каир-Вест! Из кузова автомобиля смотрю, на удаляющийся аэродром, пока последний ангар не растворился в пустыне. В голове звучат строчки из нашей песни о Каир-Весте: "На карте он не отмечен, в песках затерялся весь" Не отмеченный на географических картах и затерянный в песках он навсегда сохранился в моей памяти.
В пыльных открытых вагонах в густом чаде паровозного дыма мы едем в порт. Вагоны подают прямо к причалу, где уже стоит теплоход "Россия" и из его палубы на нас с интересом смотрят наши девушки-стюардессы. Никто не командовал, но такого дружного и раскатистого "ура" еще не слышала многовековая Александрия. Трудно передать словами то состояние счастья, которое светилось на наших запыленных лицах. По накалу эмоционального взрыва это напоминало 9 мая сорок пятого года. Только это уже был нами выстраданный праздник, наш май и конец нашей войне. Египетский поход закончен. Наша миссия выполнена. Ни одна израильская бомба, ни одна ракета не взорвалась на территории военных аэродромов, а также в городах Каир, Асуан и Александрия. 448 напряженных суток, в течение которых мы были лишены простых человеческих радостей и ограничены в малейших проявлениях свободы были позади.
Мой номер каюты 247. Мягкая постель, чистое белье. Можно расслабиться, но нечем. Корабельные буфеты закрыты. Ограничились песнями под гитару, созерцанием таинственных островов в Средиземном море и проливов Дарданеллы и Босфор. Посмотреть Стамбул вышли на палубу даже те, у кого были заначки со спиртным.
На Родине встретили нас насторожено. Когда "Россия" пришвартовалась к причалу николаевского порта на наше "ура" последовала команда: "Прекратить"! В Николаеве нас снова переодели в военную форму, взяли подписку о не разглашении военной тайны, вручили медали и отправили по домам. Я помню грустные глаза нашего фельдшера. Его оставляли в армии на полгода дослуживать свой срок. От Николаева до моего родного Никополя всего часа четыре езды в поезде. Вот здесь и пригодились присылаемые мамой в письмах трёшки и пятерки. Правда выпить, как следует, мы не успели. Из Никополя в египетском походе нас было трое. Мы сошли на перрон, а поезд уходил на Москву. Нам махали из окон сотни знакомых и незнакомых ребят. К горлу подкатывал комок. Я чувствовал, что вместе с этим поездом навсегда уходит тяжелый, но очень важный и незабываемый период моей жизни.
Прошли годы. Нас предали и забыли те за кого мы воевали, нас засекретили и забыли, те по чьей воле мы попали на ту войну. От понимания этого на душе становится горьковато, но у меня нет, и капельки сожаления о том, что выпало на мою долю в Египте, наоборот, я благодарен судьбе, за то, что она устроила мне этот экзамен. Потом жизнь надолго будет бросать меня то в заполярную стужу Норильска то в безысходную глухомань тверских лесов, но я везде помнил о затерявшемся в знойной пустыне аэродроме Каир-Вест и о тех, кто разделил со мной те нелегкие дни. На курортах Египта сейчас отдыхают тысячи наших соотечественников. Они и не подозревают о том, что на просторах бывшего СССР есть много, уже пожилых людей, у которых хранятся ни разу не надетые боевые египетские ордена и мечтают они побывать не в роскошных отелях Хургады и Шарм - Эль - Шейха, а в своих землянках со скорпионами. В одной из наших песен были такие строчки: "Нигде об этом не узнают ни в Белом доме, ни в Кремле какой ценою за медали мы заплатили в той войне". Так все и произошло. В жутких не человеческих условиях мы реализовали чьи-то политические амбиции, без отпусков и выходных дней вынесли на своих плечах часть груза чужой войны, потеряли убитыми и покалеченными своих товарищей, а нас надежно спрятали под покров военной тайны и забыли. Хотя тайной это было только для нашего народа. В Европе, Америке, Африке об этом знали, а в СССР и не догадывались. В списке забытых солдат мы не первые и не последние. Это цинично, но для нашей страны - нормально. Наши правители постоянно находятся с кем-нибудь в состоянии войны. Всех солдат не упомнишь, но они должны отличаться государственным статусом от тех, кто благополучно "откосил" и "косил" зелень пока другие ломали себе зубы о солдатские сухари. И радостно и обидно стало, когда со своей войны стали возвращаться молодые афганцы. Их торжественно встречала вся страна. О них писали в газетах и говорили по телевидению, им давали машины, квартиры, определяли в закрытые распределители дефицита, и только мы, уже сорокалетние мужики, все еще скитались со своими семьями по вонючим общежитиям под грифом "секретно" и стыдливо прятали глаза от жен и детей.


Настало время назвать фамилии тех, кто был со мной в те нелегкие дни и тревожные ночи: Ахмедов, Беляев А, Величко В, Грушин В, Дайреджиев В, Данилов О, Есин В, Запорожский А, Зенкин С, Ильюк В, Калаев Н, Калинин В, Камаринский В, Красницкий И, Лебедев А, Марковский О, Пальников А, Петренко В, Пучков Р, Ранаев К, Степанов В, Ткачев А, Ужегов В, Цыпленков В,Шияхметов В, Яковлев П, и многие другие.
Молодые люди! Прочитайте эти фамилии еще раз. Может среди них есть фамилия вашего отца, деда или просто знакомого. Заботьтесь о них, берегите их и гордитесь ими. Вспомните о них, когда будете в Египте восхищаться величием пирамид в Гизе. Там, со стороны западной грани пирамиды Хеопса через 37 километров находится аэродром Каир-Вест. Место, не отмеченное на географических картах, но оставившее незабываемый след в памяти многих наших людей. Там были летчики, техники, солдаты и офицеры ПВО и даже моряки.
Иногда, под гитару, мы пели песню, в которой были такие слова: "Стреляют здесь не для острастки, гремит военная гроза. Из-под арабской желтой каски синеют русские глаза". Что чувствовалось и думалось под арабской каской простому солдату, не забыл и как смог изложил сержант Воробьёв Н.П.

06.08.2011 в 22:56

Пишет  Samuray-08:

---

Наши в Египте. И никакого туризма 3

Советские военнослужащие, погибшие в Египте
Советские военнослужащие, погибшие в Египте

АВВАКУМОВ Георгий Никитович, 1944 года рождения. Русский. Призван Успенским РВК Луганской области. Старшина 1-й статьи, подводная лодка Б-31 4-й эскадры подводных лодок Северного флота. Погиб при исполнении служебных обязанностей 17 июня 1967 г.

БЕЛЬВЕДЕРСКИЙ Леонид Васильевич, 1920 года рождения. Русский. Полковник, преподаватель высшей военной академии им. Насера вооруженных сил ОАР. Умер от болезни 12 марта 1970 г.

БУХАРЕВ Алексей Иванович, 1928 года рождения. Русский. Капитан, офицер отдела кадров аппарата Главного военного советника в вооруженных силах ОАР. Погиб 7 сентября 1969 г.

ВЛАСЕНКО Николай Терентьевич, 1923 года рождения. Украинец. Полковник, советник командира пехотной дивизии вооруженных сил ОАР по ПВО. Умер от ран 30 января 1970 г.

ВОРОШИЛОВ Александр Юрьевич, 1950 года рождения, Московская область, Ленинский район, п. Солнцево. Русский. Призван Ленинским РВК. Матрос, большой противолодочный корабль «Стройный» Северного флота. Погиб при исполнении служебных обязанностей 21 апреля 1969 г.

ДИДЕНКО Евгений Федорович, 1950 года рождения, Белорусская ССР, Витебская область, Толочинский район, д. Словения. Рядовой, водитель, 582-й зенитно-ракетный полк. Погиб при отражении налета израильской авиации 18 июля 1970 г. Награжден орденом Красной Звезды (посмертно).

ДОБИЖА Николай Владимирович, 1950 года рождения, Молдавская ССР, Дандюжанский район, с. Арнокошены. Молдаванин. Рядовой, номер пусковой установки, 582-й зенитно-ракетный полк. Погиб при отражении налета израильской авиации 18 июля 1970 г. Награжден орденом Красной Звезды (посмертно).

ДОВГАНЮК Иван Андреевич, 1950 года рождения, Украинская ССР, Ивано-Франковская область, с. Сопово. Украинец. Призван Ко-лымыйским РВК Ивано-Франковской области. Рядовой, старший номер пусковой установки, 582-й зенитно-ракетный полк. Погиб при отражении налета израильской авиации 18 июля 1970 г. Награжден орденом Красной Звезды (посмертно).

ДОВГАНЮК Николай Андреевич, 1950 года рождения, Украинская ССР, Ивано-Франковская область, с. Сопово. Украинец. Призван Колы-мыйским РВК Ивано-Франковской области. Рядовой, старший номер пусковой установки, 582-й зенитно-ракетный полк. Погиб при отражении налета израильской авиации 18 июля 1970 г. Похоронен на кладбище в с. Сопово. Награжден орденом Красной Звезды (посмертно).

ЖУРАВЛЕВ Владимир Александрович, 1932 года рождения, Алтайский край, Солонешенский район, с. Солонешное. Призван Вокзальным РВК г. Томска. Капитан, старший летчик, 135-й истребительный авиационный полк. Погиб в воздушном бою 30 июля 1970 г. Похоронен на Заельцовском кладбище в г. Новосибирске. Награжден египетским орденом «Звезда воинской доблести» (посмертно).

ЗАБОТИН Виктор Алексеевич, 1949 года рождения. Русский. Призван Октябрьским РВК г. Грозный. Матрос, танкер «Койда» Черноморского флота. Погиб 1 сентября 1969 г. в порту Александрия при исполнении служебных обязанностей на танкере.

ЗАБУГА Александр Анатольевич, 1949 года рождения, Украинская ССР, г. Днепропетровск. Украинец. Призван Жовтневым РВК г. Днепропетровска. Ефрейтор, старший оператор батареи, 582-й зенитно-ракетный полк. Погиб при отражении налета израильской авиации 18 июля 1970 г. Похоронен на кладбище в г. Запорожье. Награжден орденом Красной Звезды (посмертно).

ЗАКИРОВ Наиль Шагитович, 1952 года рождения, Челябинская область, Кунашакский район, с. Муслюмово. Башкир. Рядовой, оператор. Умер от болезни 31 августа 1971 г. Похоронен на кладбище в с. Муслюмово.

КАЛАНЧА Василий Дмитриевич, 1949 года рождения. Украинец. Призван Черновицким ГВК Украинской ССР. Матрос, сторожевой корабль «Волк» Черноморского флота. Погиб 8 февраля 1970 г. при исполнении служебных обязанностей на корабле.

КАЛЬЧЕНКО Михаил Петрович, 1920 года рождения, Курская область, Щигровский район, п. Опухтино. Русский. Полковник, советник командира пехотной бригады вооруженных сил ОАР. Погиб 7 января 1970 г. в результате налета израильской авиации.

КАРАСЕВ Павел Григорьевич, 1930 года рождения, Алтайский край, Благовещенский район, с. Шимолино. Русский. Майор, советник командира зенитно-ракетного дивизиона вооруженных сил ОАР. Погиб при исполнении служебных обязанностей 9 сентября 1969 г.

КИСТЕНЬ Ким Викентьевич. Капитан, инструктор по практическому использованию зенитно-самоходной установки (ЗСУ-57-2). Умер в военном госпитале 4 декабря 1962 г.

КОЗЛОВСКИЙ Михаил Леонидович, 1951 года рождения. Сержант, начальник радиорелейной станции — командир радиоотделения, 3-й зенитно-ракетный дивизион 582-го зенитно-ракетного полка. Погиб в результате несчастного случая 15 апреля 1970 г. Отправлен для захоронения в СССР 18 апреля 1970 г.

КОРНЕЕВ Василий Григорьевич, 1924 года рождения, г. Калинин. Русский. Полковник, советник командира зенитно-ракетной бригады вооруженных сил ОАР. Погиб при исполнении служебных обязанностей 9 сентября 1969 г. Похоронен на кладбище Никола-Малица в г. Калинине.

КОРОБКО Алексей Александрович, 1928 года рождения. Русский. Подполковник, советник командира танкового батальона вооруженных сил ОАР. Погиб 16 мая 1970 г.

КОРОБКО Валентин Григорьевич, 1950 года рождения. Украинец. Призван Нахимовским РВК г. Севастополя. Матрос, морской танкер-снабженец «Борис Чиликин» Черноморского флота. Погиб при исполнении служебных обязанностей 29 июля 1972 г.

КРИВЕНКО Дмитрий Иванович, 1948 года рождения. Украинец. Призван Джанкойским РВК Крымской области. Матрос, подводная лодка Б-49 Северного флота. Погиб при исполнении служебных обязанностей 27 марта 1969 г.

КРИСНЯК Вадим Иванович, 1924 года рождения. Украинец. Старший лейтенант, военный специалист в вооруженных силах ОАР. Умер от болезни 14 октября 1971 г.

КУЛИКОВ Владимир Михайлович, 1928 года рождения. Русский. Подполковник, советник командира авиационной эскадрильи вооруженных сил АРЕ. Погиб в результате авиационной катастрофы 8 февраля 1972 г.

ЛАВРИК Николай Романович, 1935 года рождения. Украинец. Майор, советник командира зенитно-ракетного дивизиона вооруженных сил ОАР. Погиб в июле 1970 г.

ЛЕКСТУТИС Витаутас Юргис, 1950 года рождения. Литовец. Призван Клайпедским ГВК Литовской ССР. Старший матрос, плавучая база подводных лодок «Магомет Гаджиев» Северного флота. Погиб при исполнении служебных обязанностей 8 ноября 1971 г.

МАМЕДОВ Алшат Гейдан-оглы, 1944 года рождения, Азербайджанская ССР, Сальянский район, с. Баюк-огят. Азербайджанец. Рядовой, старший номер пусковой установки, 582-й зенитно-ракетный полк. Погиб при отражении налета израильской авиации 18 июля 1970 г. Награжден орденом Красной Звезды (посмертно).

МИНЧИЙ Дмитрий Дмитриевич, 1947 года рождения. Украинец. Матрос, подводная лодка Б-31 4-й эскадры подводных лодок Северного флота. Погиб при исполнении служебных обязанностей 17 июня 1967 г.

МИХАЛЮК Юрий Александрович, 1950 года рождения. Украинец. Призван Шепетовским РВК Хмельницкой области Украинской ССР. Матрос, эсминец «Бравый» Черноморского флота. Погиб 9 ноября 1970 г. в результате столкновения эсминца с английским авианосцем «Арк Ройал».

МИШКОРЕЗ Николай Евдокимович, 1922 года рождения. Украинец. Полковник, советник командира пехотной дивизии вооруженных сил ОАР по наземной артиллерии. Умер от болезни 10 февраля 1970г.

НАКУ Иван Иванович, 1950 года рождения, Молдавская ССР, Ниспоренский район, с. Байросды. Молдаванин. Рядовой, номер пусковой установки, 582-й зенитно-ракетный полк. Погиб при отражении налета израильской авиации 18 июля 1970 г. Награжден орденом Красной Звезды (посмертно).

ОГИБЕНИН Иван Федорович, 1920 года рождения. Русский. Полковник, советник командира пехотной дивизии вооруженных сил ОАР. Погиб при исполнении служебных обязанностей 28 января 1970 г.

ОРОБЧЕНКО Петр Васильевич, 1927 года рождения. Украинец, Подполковник, советник командира инженерно-саперного батальона вооруженных сил ОАР. Умер от болезни 12 июля 1971 г.

ОСТАПЕНКО Виталий Григорьевич, 1930 года рождения. Русский. Майор, советник командира зенитно-артиллерийского дивизиона пехотной дивизии вооруженных сил ОАР. Погиб при исполнении служебных обязанностей 17сентября 1969г.

СААКЯН Геннадий Александрович, 1937 года рождения. Армянин. Капитан, техник по обслуживанию аэродромных передвижных электроагрегатов. Погиб при исполнении служебных обязанностей 18 ноября 1969 г.

САХАРЧУК Иван Семенович, 1947 года рождения. Белорус. Призван Каменецким РВК Брестской области Белорусской ССР. Матрос, спасательное судно СС-21 Черноморского флота. Погиб при исполнении служебных обязанностей 22 августа 1968 г. в районе порта Александрии.

СЕРГИЕНКО Анатолий Станиславович, 1947 года рождения. Украинец. Лейтенант, военный специалист в вооруженных силах ОАР. Умер 19 ноября 1970 г.

СИМОНОВ Александр Иванович, 1946 года рождения. Русский. Лейтенант, крейсер «Красный Кавказ» Черноморского флота. Погиб 26 февраля 1969 г. при исполнении служебных обязанностей на корабле.

СКВОРЦОВ Владимир Павлович, 1945 года рождения. Русский. Призван Петроградским РВК г. Ленинграда. Старшина 2-й статьи, подводная лодка Б-31 4-й эскадры подводных лодок Северного флота. Погиб при исполнении служебных обязанностей 17 июня 1967 г.

СОЗОНТОВ Григорий Валентинович, 1928 года рождения. Русский. Подполковник, советник начальника штаба танковой бригады вооруженных сил ОАР. Умер в апреле 1971 г.

СТРОЙКИН Борис Семенович, 1950 года рождения. Русский. Матрос, эсминец «Бравый» Черноморского флота. Погиб 9 ноября 1970 г. в результате столкновения эсминца с английским авианосцем «Арк Ройал».

СУМИН Сергей Петрович, 1946 года рождения, Свердловская область, Серовский район, п. Сосьева. Русский. Призван Грибановским РВК Воронежской области. Лейтенант, старший техник — начальник антенного поста, 582-й зенитно-ракетный полк. Погиб при отражении налета израильской авиации 18 июля 1970 г. Похоронен на кладбище в с. Строгальск Воронежской области. Награжден орденом Красного Знамени (посмертно).

ТИМОФЕЕВ Вячеслав Васильевич, 1940 года рождения. Русский. Капитан, военный специалист в вооруженных силах АРЕ. Умер от болезни 23 апреля 1974 г.

УВАРОВ Сергей Сергеевич, 1944 года рождения. Русский. Старшина 1-й статьи, подводная лодка Б-31 4-й эскадры подводных лодок Северного флота. Погиб при исполнении служебных обязанностей 17 июня 1967 г.

УСОВ Анатолий Леонтьевич, 1949 года рождения. Русский. Призван Октябрьским РВК г. Мурманска. Матрос, сторожевой корабль СКР-13 Черноморского флота. Погиб при исполнении служебных обязанностей 17 января 1969 г.

ШАРОВ Анатолий Васильевич, 1950 года рождения, сержант, командир отделения — механик взвода управления, 1 -и зенитно-ракетный дивизион 559-го зенитно-ракетного полка. Погиб в результате несчастного случая 16 мая 1970 г. Отправлен для захоронения в СССР 18 мая 1970г.

ЮРЧЕНКО Николай Петрович, 1937 года рождения, Украинская ССР. г. Сталине. Призван Сталинозаводским РВК г. Сталине. Капитан, командир звена, 135-й истребительный авиационный полк. Погиб при исполнении служебных обязанностей 30 июля 1970 г. Награжден египетским орденом «Звезда воинской доблести» (посмертно).

ЮСУБОВ Зияддин Махмуд-оглы, 1954 года рождения. Азербайджанец. Лейтенант, переводчик арабского языка. Погиб при исполнении служебных обязанностей 28 января 1970 г.

ЯКОВЛЕВ Евгений Герасимович, 1933 года рождения, Башкирская АССР, Альшеевский район, Адамовский с/с. Призван Ленинским РВК г. Уфы. Капитан, летчик, 135-й истребительный авиационный полк. Погиб в результате авиационной катастрофы 1 августа 1970 г. Награжден египетским орденом «Звезда воинской доблести» (посмертно).

---

Прозрение. Лучше поздно, чем никогда

07.08.2011 в 12:04

Пишет  lexiff:

Отжиг от непоследних лиц Латвии
Бывший работник самой секретной спецслужбы Латвии Арнолдс Бабрис
www.ves.lv/article/182872
— Вам бы дай волю, вы бы точно развели 37–й год…

— Подождите, но что было бы с Советским Союзом, если бы к власти не пришел Сталин? Да, я могу согласиться, что были перегибы, ситуация была плохая, был диктатор, вел себя неправильно. Но почему же он все–таки удержал Россию от гражданской войны? Классическая фраза Сталина: "У каждой ошибки есть фамилия и имя". У нас ее почему–то забыли. Дерьмократия кончится диктатурой.

Бывшая спикер Сейма Ингрида Удре
news.bcm.ru/world/2011/8/06/204741/1
– Раньше в неудачах винили «руку Москвы». А теперь на кого пенять?

– В теории заговора есть своя правда. Иногда у меня возникает ощущение, что кому-то нужно, чтобы вместо Латвии была необитаемая территория, на которой можно будет разместить, например, свалку радиоактивных отходов или лагеря для африканских беженцев. О необходимости приема иммигрантов осторожно, но настойчиво заводят речь еврокомиссары во время своих визитов к нам.

– Думаете, такое может быть?

– Но ведь теперь уже всем ясно, что Советский Союз разваливали целенаправленно, известна и подоплека «цветных» революций. Откуда мы знаем, какие сейчас у сильных мира сего планы, в том числе и на нашу землю? Ведь как будто специально все делается для того, чтобы люди уезжали. А свято место пусто не бывает. Зато в Европе наших ждут – предлагают бесплатные курсы, пособия на детей, социальное жилье.

Это жеж просто какой-то гейпарад разорванных шаблонов!!!
виа yamert

---

Драконы и Суслики

Арунка торжественно показала Дракону красивую стенку из крупного белого кирпича, отгородившую новую ванную залу, которую возвели для нее гномы. Гномы расстарались, кладка отличалась идеальной ровностью и даже раствор коротышки подобрали почти в один цвет с кирпичами. Дракон оценил их труды положительно и только собрался уходить, как замер что-то напряженно обдумывая.
- Арунка, ты где взяла эти кирпичи?
- Валялись горой в какой-то старой кладовке недалеко от кухни, а что?
Дракон подошел к стенке понюхал кирпичи, затем почему-то лизнул. Задумчивое выражение сменилось печально-укоризненным.
- Милая, это были мои запасы сахара-рафинада. И хотя получилось неплохо, должен тебя огорчить. Сахар отлично растворяется в воде.
1.08.2011

надо покопаться в старых блокнотах, кажется там еще что-то было.

---

Космическая НФ и реальность

Пишет  Утена Тендзё:

05.08.2011 в 09:10

Если уж на то пошло, то после этой статьи вообще нельзя вопринимать серьёзно бОльшую часть космической фантастики, даже ту, которая раньше казалась более-менее научной: zhurnal.lib.ru/l/lapikow_m_a/blinkom_2010.shtml

Развёрнутая версия здесь: dicelords.narod.ru/rockets/
Очень интересно и познавательно, советую ознакомиться. Переведено пока не до конца.
Про охлаждение, кстати, там тоже есть. dicelords.narod.ru/rockets/rocket3e.html

URL комментария

Лапиков Михаил Александрович
Твёрдая космическая нф в ролевых играх

Аннотация:
Выступление на конвенте "БлинКом 2010" - текстовая часть. Ссылки на аудиовизуальное сопровождение даны в конце документа.


Фантастика в первую очередь - построение моделей, исходя из здравого смысла и знания человеческой природы. Скажем так: качественная НАУЧНАЯ фантастика почти всегда показывает, как развитие науки и техники влияет на общественные отношения и, соответственно, на отношения межчеловеческие.

Этот тренд легко отслеживается в истории жанра от Уэллса до Херберта и дальше.

Олег Дивов.

Начну с нескольких безапелляционных тезисов:
В твёрдой космической научной фантастике просто не бывает ничего из основ хорошей космической оперы. Любое появление чего угодно из элементов героической космооперы неминуемо влечёт целый ворох неприятных последствий, которые оставляют зияющие дыры в любом авторском замысле - от планетоубийц дешевле грязи до полного и немедленного установления коммунизма с изобилием всем и каждому (по те же самые планетоубийцы каждому желающему включительно).
Хорошая твёрдая научная фантастика вообще больше состоит из запретов и ограничений:
У вас не будет космических истребителей, как и вообще малоразмерного флота любого типа, кроме, разве что, транспортных челноков поверхность-орбита или орбита-орбита. По функционалу и запасу маневра они минимально различаются с лифтом или трамваем - с поправкой на масштаб.
В динамике любой космический аппарат похож на разогнанный по льду тяжело гружёный фургон с прицепом - только управляемость ещё хуже.
Малозаметных и незаметных кораблей не будет. Вызвано это тем, что обычный корабль или космическая станция на двести девяносто с хвостиком градусов теплее окружающих атомов и частичек пыли. Если на борту есть реактор или мощный двигатель - на тысячу градусов и больше. О том, как бдительному космическому патрульному обнаружить подобную ракету марсианских агрессоров с помощью инфракрасного телескопа и тщательно смазанного дифференциального вычислителя фирмы IBM, журнал Astounding писал ещё в буйные 1930ые.
В итоге, про любой корабль задолго до его прибытия будет известно всё, начиная с тоннажа и доступных маневровых характеристик, и заканчивая его конкретным типом и примерным вооружением.
Уже сейчас человечество способно увидеть космический челнок в поясе астероидов. Если он включит двигатели - у орбиты Плутона. Аппаратные ресурсы подобного наблюдения заметно уступают требованиям к рейду на замок противника в типичной онлайновке на средней паршивости разрешении при 60 кадрах в секунду. Хватит нескольких фотоаппаратов, десятка терабайт дискового пространства и одного сервера с приличными компьютерами. В любом случае, больше 4-6 часов полное сканирование небесной сферы не займёт.
Современные технические средства человечества достаточны, чтобы обнаруживать планеты с пригодной для человека атмосферой и климатом на расстоянии в десятки световых лет и вести примитивную разведку сколько-то распространённых элементов таблицы Менделеева примерно на том же расстоянии. Это куда больше, чем нам реально требуется даже в сравнительно далёком будущем.
Любое боевое столкновение по вышеназванным причинам будет проходить очень быстро и окажется безусловно опасным для всех участников. Численное преимущество в данном случае почти не имеет значения. Превосходство атаки над защитой ультимативно и необсуждаемо. Лучшая аналогия - дуэль бумажных самолётиков на ядерных базуках. Любая стационарная цель, от станций и колоний до городов на поверхности - огромная практически беззащитная мишень.
Вообще, любое дерьмо на трёх километрах в секунду наносит вред, эквивалентный подрыву тротила той же массы. Для ценителей матана, грубая формула пересчёта в тротиловый эквивалент на килограмм массы - квадрат скорости в метрах в секунду, поделенный на девять миллионов. Любая альтернатива кинетическому оружию безбожно греет корабль и весьма охотно жрёт уйму энергии.
Сколько-то эффективное лучевое оружие возможно, только его КПД всё равно таков, что шутка про "оригинальный источник тепла с когерентным излучением как незначительным побочным эффектом работы" скорее грустная правда жизни. Дистанция эффективного поражения целей всё равно сравнительно мала и требует сближения, на котором ракеты окажутся гораздо убойнее.
Перелёты кораблей будут сначала дорогими и долгими, а потом - только долгими. Речь идёт о неделях и месяцах полёта. Вызвано это спецификой орбит класса "разгон-торможение".
Двигатель постоянного ускорения требует ряд прорывов инженерного характера, и при этом полёт от земли к Марсу на 1g всё ещё занимает от двух суток до недели, в зависимости от положения двух планет. Наличие у человечества такой энергетики позволяет как-то заселить практически любой камень в системе.
Для Земли цена подъёма из гравитационного колодца равна или превышает цену полёта к любому телу солнечной системы.
Заселять космические станции после решения вопросов подъёма на высокую земную орбиту гораздо проще, чем колонизировать любую планету солнечной системы. Вызвано это вопросами жизнеобеспечения.
Космическую станцию достаточно всего лишь охлаждать. Постоянный отвод тепла с бортовых источников энергии на радиаторы сравнительно дёшев.
Эти радиаторы, тем не менее, довольно большие. У космического челнока с жалкими несколькими киловаттами бортовой энергетики они занимают всю поверхность грузового трюма. Для корабля с минимально "интересным" реактором на борту они будут размером "всего лишь" с парочку футбольных полей. Это в том случае, если заменить этилен-гликоль жидким металлом. Иначе они будут ещё больше. Скажем, квадрат, с длиной стороны в 250 метров для нужд реактора современной атомной подводной лодки.
На планетах ваше тепло постоянно уходит в окружающую среду. В зависимости от места действия это может как всего лишь потребовать обогревателей, так и повлечь за собой погружение жилых объёмов сквозь тающие льды и раскисающую грязевую кашу. Неравномерное погружение. Значит, вашу станцию потребуется отапливать, а почву - морозить. Впрочем, это как раз тот случай, когда из отказа систем получится сделать неплохой технотриллер. Вообще, по всем параметрам жизнеобеспечения, кроме транспортных расходов, типичная космическая станция совсем твёрдой научной фантастики, с минимумом допущений, выигрывает даже у поселения в Антарктиде.
Искусственная тяжесть. На космических станциях она будет, сколько потребуется, и крайне дёшево. Пятьсот метров диаметра, комфортабельные два оборота в минуту, и у нас земное тяготение на внешнем ободе и несколько меньшее - на внутренних. Разумеется, с падением до нуля в центре.
На планетах изменение силы тяжести просто невозможно. Совсем. Привет, законы физики. А это значит ворох проблем самого разного характера.
Эмбрионы в невесомости не развиваются, растения не растут, а плодоносить отказывается и вовсе чуть более чем всё. Это без учёта космической радиации. Все эксперименты ставились там, где ей всё ещё можно пренебречь. Даже минимальные успехи требовали специально обученного биолога и очень-очень много танцев с бубном, чтобы начал расти хотя бы сорняк. В микрогравитации картина сколько-то заметно различаться не будет. А вымывание кальция и деградация сосудов без профильной терапии сделают из вполне здорового человека на пике формы развалину за считанные месяцы.
Кстати. Вы знаете, сколько живых растений требуется на компенсацию суточного потребления воздуха одним человеком?
Двадцать. Восемь. Тонн.
А сколько гидропонных баков нужно, чтобы одному человеку раз в неделю поесть свежих овощей, знаете?
Восемь. Сотен. Литров.
Оценки выше - оптимистические.
Да, люди не могут есть водоросли. Ни хлореллу из фантастики 1930ых, ни спирулину Маршалла Сэвэджа из проектов 1980ых. Только не в тех количествах, с которыми возможно говорить о замкнутых экологических системах.
Человеку нужно примерно шестьсот грамм сухой пищи в день, или два с половиной кило нормальной, а примитивных водорослей он может съесть в лучшем случае около пятидесяти грамм. Это без отравления, запоров и вороха прочих неприятных последствий, вроде подагры. Впрочем, допущение "наши генетики с этим справились" принимается довольно благосклонно и публикой и авторами, потому что даёт возможность не только решить проблемы снабжения, но и добавить в сюжет кавайных эльфиков с +30 к оргазму.
Внезапно, хорошая новость: любая колонизация ради колонизации даже при всём описанном выше станет возможна гораздо раньше связного транспортного общения и сколько-то выгодной торговли. Наиболее заманчивыми объектами колонизации будут окрестности планет-гигантов. Даже современные реалистичные прогнозы не исключают сообществ, которые появятся как результат частной инициативы ради новой жизни вдали от неуютных соседей.
Другая хорошая (?) новость - в космосе нельзя быстро умереть без скафандра. Ну, разве что застрелиться. Первые десять секунд человеку посреди вакуума даже не будет сколько-то больно, если не держать воздух, а сразу максимально быстро его выдохнуть. На способности действовать это не скажется вообще никак. Затем начнут опухать мягкие ткани, что вызовет нарастающий дискомфорт и гематомы. Также начнут лопаться капилляры и сохнуть слизистые - глаза и носоглотка. Кислородное голодание приведёт к нескольким секундам жестоких судорог, потере сознания и периоду бездействия, повторным судорогам и конвульсиям, а затем бездействию и последовательному отключению систем организма.
Современная медицина гарантирует, что сможет откачать человека после минуты пребывания в космосе, попробует это сделать после где-то полутора минут и сохранит жизнь телу с нулевой мозговой активностью, если оное тело смогут вернуть на операционный стол за две с половиной минуты.
Британские учёные полагают, что некоторые стимуляторы позволят до тридцати секунд активных действий без скафандра.
Представили?
Ужаснулись?
А теперь вопрос: а во что с этой всей байдой, собственно, играть? Да много во что. Но сейчас давайте поговорим о том, что вообще может погнать ваших персонажей в ближний космос. О мотивации его покорения как таковой.
Для начала - энергетика. Больше киловатта на квадратный метр поверхности, каждое мгновение. В наши дни собирать для использования получается едва лишь одну шестую этого количества энергии. Но, если мы рассматриваем будущее с технологиями не особо круче уровня "сегодняшние лабораторные результаты в каждый дом" - уже можно говорить об энергетически самодостаточных поселениях.
Разумеется, это решение для ближнего космоса - где-нибудь возле Плутона у вас и пятнадцати ватт на метр площади не будет. Но это значит, что ваше технологически реализуемое будущее уже включает неплохо заселённое околоземное пространство.
Околоземные колонии в точках Лагранжа окажутся не то, чтобы самодостаточны, но во многих отраслях смогут обойтись без привозных товаров или значительно ограничить потребность их ввоза.
Ракетный двигатель на порошковом алюминии с кислородным окислением, например, строится только из лунных материалов. Достаточно распространённых для промышленных масштабов лунных материалов. Конечно, тяга у него так себе, но ведь не с Земли же ему взлетать!
Это если мы игнорируем тот факт, что земные технологии уже сейчас вполне достаточны, чтобы выстроить на Луне орбитальный лифт. Они его и на Марсе вполне позволяют, чего уж там.
Внимание, интересный вопрос: как скоро большие экономические и политические структуры захотят создать небольшое собственное поселение с блэкджеком, шлюхами, а также чёртовым правом экстерриториальности?
Ответ, несомненно, даст вам несколько занятных идей об этом воображаемом будущем, и тех интересных сюжетах, что могут в нём случиться. И я крайне удивлюсь, если он будет сколько-то заметно отличаться от "как только смогут!"
Фантастическое допущение, которое позволит нам закидывать на высокую земную орбиту достаточно большие количества хотя бы грузов - не такое уж и сложное по требованиям к науке. Да и вариантов такого лифта куда больше одного.
Начать можно просто с резко удешевлённых предприимчивыми частными инвесторами ракетных полётов. Так в начале восьмидесятых германский проект OTRAG предлагал выйти на уровень в скромные две с половиной тысячи долларов США за килограмм на орбите. Причём клепать всё это предполагалось в странах третьего мира с минимально квалифицированным персоналом. Экспериментальные ракеты собирались в Конго и запускались там же. На дизельной горючке и керосине. По меркам отрасли - говно, собранное на коленке. Но ведь летало! И как летало! Вполне хватило для воплей о "нелегальной разработке баллистических ракет ближнего радиуса действия".
Согласно наиболее распространённой легенде, профильные службы как СССР, так и США проявили редкостное единодушие в отношении к предприимчивому конкуренту, готовому предоставлять всё те же услуги, что и они, только на контрактной основе, любому желающему, и примерно в шесть раз дешевле. Проект утопили политическими действиями. Впрочем, Лутц Кайзер сдаваться не собирается, и сейчас, вроде как, ищет новых инвесторов. Допустите, что ему это удалось, и свой небольшой кусочек околоземного пространства будет у каждой мегакорпорации.
Продолжить можно чуть более требовательной к технологиям продвинутой техникой, вроде ядерных термальных газовых ракетных двигателей замкнутого цикла или разгонной электромагнитной катапульты на вершине какой-нибудь горы в Китае. Это ещё привлекательнее - около ста баксов за килограмм. Современная тяжёлая грузовая авиация дерёт больше. А наверх можно закидывать сразу десятки тонн.
Ядерный двигатель позволяет ракете сесть обратно, а грузовые контейнеры магнитной катапульты вполне можно сбрасывать на парашютах. Да и закидывать наверх их можно так, что в точке подбора относительная скорость земного контейнера и космического тягача окажется минимальна. Потребуется лишь немного подтолкнуть.
И раз уж речь зашла о заталкивании грузов на орбиту, проект шестидесятых годов двадцатого века предлагал серию детонаций ядерных боеприпасов за опорной плитой грузового корабля. Даже приблизительные оценки давали возможность закинуть на орбиту базу человек эдак на полтораста, с живым уголком, яблоневым садом и статуей Ленина в красном уголке по безумно привлекательной цене - меньше килотонны на человека. Когда вашему тёплому ламповому постапокалипсису вдруг срочно понадобится космическая программа, вы знаете, каким решением стоит пользоваться.
Всего тысяча долларов за килограмм вместо нынешних одиннадцати с половиной - и в космос приспичит уже не только эксцентричным туристам, но и вполне серьёзным инвесторам. Электроника, металлургия, вообще различные материалы с нужными свойствами - гнаться есть зачем.
Я и полсловом ещё не обмолвился про многострадальный Гелий-3. Это уборщица в институтской курилке надвое сказала, через пятьдесят лет у нас первый реактор хотя бы в лабораторных условиях заработает, или через пятьсот. А вот резкое снижение цены хотя бы околоземного космоса - уже сейчас задача не то, чтобы легко реализуемая, но как фантастическое допущение - более чем приемлемая.
А теперь дружно вспоминаем, что цена взлёта с Земли крайне мало уступает цене полёта к любому телу в системе. Вообще любому. Целых тринадцать километров в секунду потребуется на взлёт с Земли, и всего пятнадцать с копейками на полёт орбитой Хохмана к Сатурну.
Отсюда - простой, заманчивый для построения интересного сюжета, вывод. Если какое-то заинтересованное сообщество частных лиц решит по каким-то своим причинам обустроить колонию только ради её наличия, при должной подготовке эта колония окажется не только реализуемой, но жизнеспособной и самодостаточной.
Можно просто взять какое-то достаточно легко заселяемое пространство, например, кольца Сатурна или спутники Юпитера. Внутрисистемные транспортные расходы минимальны. Время полётов от спутника к спутнику даже самой экономной траекторией не превышает недели. Исполинские снежки космического льда с несколько Антарктид размером, полный Титан годного к питанию ракетной программы метана, и вполне достаточное количество легкообнаружимых металлов. Радиационный пояс Юпитера в теории позволяет собирать местное электричество. Не какие-то жалкие киловатты с неэффективными солнечными батареями, а чёртовы океаны халявной энергии!
С минимальным вмешательством Земли, а также вообще любых традиционных политических и социальных формаций, у вас на руках - огромное жизненное пространство для кого угодно. Космос. Будущее. И при этом - такое, как вам интересно.
А теперь давайте всё-таки допустим, что Гелий-3 освоен. Крайне быстро выяснится, что необходимость нарезать, собрать, просеять и прогреть несколько сотен тонн лунного грунта ради килограмма желаемого вещества - это не то, чтобы совсем дорого, но как-то слишком уж масштабно.
Черпануть всё тот же гелий прямо из атмосферы Сатурна или Урана с помощью гибридного аэрокосмического аппарата окажется куда проще и дешевле. Длина транспортного плеча к Земле в данном случае общую цену добычи увеличит не так уж и сильно - энергетика на Гелии-3 даст нам следующее поколение двигателей.
А поскольку любая двигательная система по совместительству - лучшее доступное оружие вашего мира, переходим к третьей причине освоения космоса.
Большой Песец в его пушистом великолепии. Забудьте о мешке с гречкой, ружбайке из охотничьего магазина и обшитом рельсами мусоровозе с дырками для ружья на случай нашествия зомби. Суровый паралитик Стивен Хокинг утверждает, что у настоящего чоткого пацана должна стоять ракета на заднем дворе и висеть жилой объём в небе. Желательно подальше от этой сраной земляшки. Она катится в сраное говно и неминуемо туда скатится ещё при жизни ваших героев. После чего для них всё толком и начнётся.
Земли нет. Каждое сообщество живёт как может. Рушатся прежние связи, выстраиваются новые, и даже такая маловероятная штука как полномасштабная космическая война уже не кажется безумием. Всего лишь дорогостоящей потенциально выгодной авантюрой. Скрыться от жадных чужих глаз нельзя. Технологический уровень дал в руки почти каждому желающему эффективное оружие массового поражения. Что-то будет...
Как вам идея?
Заманчиво?
Ну, тогда переходим к практическим реализациям. На данный момент есть как минимум две современных игры космической тематики в сколько-то жёстком научно-фантастическом окружении: GURPS Transhuman Space и Eclipse Phase. Выбирал я их по балансу между играбельностью, привлекательностью и научностью. Одна, как водится, чуть лучше, чем другая. Чем лучше? Как всегда - чем другая.
Вот про них я этот разговор ниже и продолжу.
Обе игры берут за время и место действия вымышленное будущее, в котором большая часть вышеизложенного - безусловно принятые авторами правила игры. Только авторы THS экстраполируют картину мира из нынешних политических обзоров, без особых масштабных катастроф и потрясений, а "Фаза" начинает агрессивным перезапуском истории. Масштабная серия техногенных катастроф за какие-то жалкие десять лет убивает Землю.
Как вы понимаете, это даёт свои плюсы и минусы. Единственно верная идеология THS наглядно обосновывает преимущество западной модели развития над казахским фашизмом сталиняшки Зарубаева и диким азиатским наносоциализмом. Любители развесистой клюквы наверняка уже зашевелились, и совершенно зря - подаётся это всё на полном серьёзе, уныло, как секс двух постояльцев морга.
Авторы "Фазы" позиционируют себя нео-анархистами, бунтарями и революционерами, поэтому в их игре просто не осталось места национальным правительствам, товарно-денежной экономике и многим другим отрыжкам цивилизации старого типа - вроде неотрывной связи личности с материальным носителем.
Вообще, экспериментов с важной сюжетно экономикой, не привязанной к деньгам, в настольных ролевых играх не так уж и много, а уж сколько-то удачных - тем более. Здесь же компактные и многозадачные нанофабрикаторы и практически неограниченные в сравнении с нынешней земной экономикой материальные ресурсы позволяют авторам вдоволь поиграть с обществом нового типа.
Это прекрасно работает на картину мира, где товарная редкость - мёртвое понятие, и социальная значимость персонажа в рамках его местного сообщества или крупной сети знакомств куда весомее любых других ограничений. Герои "Фазы" просто не могут существовать без их окружения и связей.
В принципе, авторы THS формально заявляют что-то похожее, но попытка сохранить более-менее традиционное общество, политику и культуры работает большой чугуниевой гирей на их замыслах. Даже наносоциалистов там быстренько забили, потому что копирайт нарушают, и вообще - чего это они, понимаешь, социалисты?
Из того же традиционного общества растёт и вторая гиря на полёте фантазии авторов THS. Их коллеги напрочь перечеркнули десятью годами Падения все правительства, религии, а также традиции прежнего общества. Тоталитарные фашисты, кочевники, социалисты, коммунисты, анархисты, корпократические общества и масса разных переходных вариантов существуют одновременно в термоядерном политическом коктейле.
В THS же социум всё ещё озабочен вопросами политкорректности, защиты марсианских бактерий от безжалостных терраформеров, усилением позиций Китая, гражданской войной за отделение Сибири от России, нео-фашистским режимом в Казахстане, безжалостными гонениями на узбеков и всякой другой фигнёй прямиком из советских новостей первого канала центрального телевидения.
Это в то время, когда человечество "Фазы" с одной стороны едва прикоснулось к полному бессмертию и столь же полному изобилию, а с другой - уверенно стоит одной ногой в могиле и полным ходом летит к исчезновению.
На этом контрасте не вызывает особого удивления тот факт, что авторам THS пришлось выпускать отдельные новые книги с достаточно большими разделами на тему "а во что здесь, собственно играть?"
По сравнению с этим, "Фаза" состоит из сюжетных зацепок и увлекательной пищи для собственных размышлений чуть более чем полностью. Количество интересной, загадочной, опасной и агрессивной неведомой техногенной и не очень фигни в ней заметно больше, чем в гладком и прилизанном будущем THS.
Зато авторы THS благополучно создали более-менее достоверный набор правил космического боя. Именно космического, а не вариаций морских баталий парусного или авианосного флотов.
Их коллеги этот момент просто вынесли за скобки. Заткнули дырку игромеханики элементами сеттинга. Причиной тому - свобода личности как информационной сущности. Если в THS человек и его тело - почти одно и то же, в "Фазе" персонаж может буквально умирать на своей работе и менять одно тело на другое в достаточно широких пределах. Даже личность можно свободно транслировать на большие расстояния.
В итоге корабли "Фазы" запросто могут летать на абсолютно приземлённых ионных двигателях микроускорения и при этом не тормозить сюжет вообще. Персонажи всё равно вовремя окажутся там, где им надо, и в том носителе, который лучше всего подходит к местным условиям. Ну, это если их не перехватят в трансляции, и не совершат что-нибудь гнусное с беспомощной перед умелым хакером информацией.
Работа с личностью вообще имеет в "Фазе" куда большее значение, чем в THS. Для авторов это не дорогой и редкий шанс личности пережить физическую смерть, как в THS, или столь же редкий случай неожиданного сюжетного поворота, а обычное средство ввести новые интересные сюжетные конфликты.
Развилки личности, отредактированная память, преступные группы и целые сообщества из слегка отредактированной личности одного и того же человека, конфликт персонажа с его нелегальной отредактированной пиратской копией ... Попытка обеспечить кому-то слишком буйному окончательную смерть, раз уж на то пошло!
В общем, добро пожаловать в космическую научную фантастику без галактических флотов, звёздных принцесс и космических истребителей. Интересное, увлекательное и не похожее на традиционные представления о нём. Обе игры достаточно хорошо и подробно рассказывают о том, на что это может быть похоже.

Использованные материалы и вспомогательная литература:

1. Сайт "Атомные ракеты космического патруля" www.projectrho.com/rocket/ (или его неполное русское зеркало dicelords.narod.ru/rockets/ - для тех, кто не владеет английским)
2. Борис Евсеевич Черток: "Космонавтика XXI века: попытка прогноза развития до 2101 года" Москва, издательство РТСофт, 2010.
3. GURPS Transhuman Space от компании SJ Games
4. Eclipse Phase от Catalyst Game Labs (полная цифровая копия игры абсолютно свободно раздаётся автором в блоге robboyle.wordpress.com/eclipse-phase-pdfs/ бумажную можно заказать примерно за 40 долларов на сайтах профильных магазинов)

Цифровое сопровождение:

Аудиозапись несколько более подробного выступления на БлинКоме: www.rpg-awards.ru/saved/blincom/L.wma
Визуальная презентация (слайды): ifolder.ru/21154706
Комментарии: 9, последний от 15/07/2011.
© Copyright Лапиков Михаил Александрович ([email protected])

---

---

хм

04.08.2011 в 18:36

Пишет  Нари:

Вот истинное лицо борцов за права
putnik1.livejournal.com/1301310.html?nc=37

Если коротко, то так. Некий Карлос Аполинарио, депутат городского совета гигантского Сан-Паулу, финансовоф столицы Бразилии, исполняя обещание, данное избирателям, предложил законопроект о праздновании в конце каждого декабря "Парада Равенства" - Дня гордости гетеросексуала. Как положено, с самбой, мамбой и прочими радостями. Предложил, несмотря на дикую травлю со стороны разнообразных правозащитников, обвинявшим его во всех грехах, начиная с фашизма и кончая чем-то вообще запредельным (по данным Folha de Sao Paulo, ему даже отравили собаку и покалечили автомобиль), причем, как пояснил он сам накануне голосования, "Я не очень верю в то, что мое предложение будет принято, однако не могу обмануть надежды своих избирателей. Оно не направлено против честных, нормальных геев, это всего лишь попытка уравнять натуралов в правах с теми, кто имеет сейчас излишние привилегии. Почему можно устраивать на Паулиста Авеню гей-парад, но нельзя шествовать в честь Иисуса или в честь любви мужчины к женщине и женщины к мужчине? Это, я думаю, неправильно".

Итак, голосование состоялось, и автор предложения "был приятно удивлен реакцией коллег", поскольку законопроект прошел на "ура", при 5 "против" и 2 воздержавшихся, с добавлением в первоначальный текст специальной оговорки, что "новый праздник не будет направлен против геев, это будет праздник равенства, дающий право выразить свое мнение тем, кому привилегии, предоставленные гомосексуалистам, кажутся излишними".

Практически сразу атаку на мэрию начала могущественная LBGT, с которой бразильские политики панически боятся связываться, поскольку она, - проверено, - способна пустить под откос любую карьеру. "Этот праздник, безусловно, станет днем великой ненависти и торжества зла", - говорится в ее официальном заявлении. - "Нельзя допустить, чтобы праздновался День гордости гетеросексуалов, поскольку это перечеркнет все достижения LBGT и всего мирового движения за права человека. Эта идея дезориентирует молодежь, подорвав доверие к идеалам нашего сообщества, и мы сделаем все, чтобы он не состоялся".
К воззванию бразильских ненатуралов мгновенно присоединились их коллеги из США и стран Западной Европы, подключив к старту борьбы и правозащитные организации "широкого профиля", уже заявившие, что "идея парада натуралов предполагает агрессивную пропаганду натурального секса, то есть, противоречит не только идеалам гуманизма, но и логике истории",

---

Кстате да

Вознесение, прода

---

?!

03.08.2011 в 23:43

Пишет  Зе Пантейру:

Нет, всё-таки, они - полицаи!


Некоторые подробности оппозиционной акции 31-го июля. Фотограф Дмитрий Щедрин от первого лица:

Планировался обычный фотоотчет, который я писал уже не раз и вряд ли отличающийся чем-то принципиальным от десятков отчетов других блоггеров. Но это были только планы. Планы спутал командир роты 2-го отдела милиции на московском метрополитене капитан Роман Рожнов, избивший меня в тот вечер и удаливший часть моих фотографий.
После изъятия Рожновым у меня диктофона, сопровождающееся ударами в спину, я понял, что таким же образом могу лишиться и фотоаппарата и надо спасать хотя бы имеющиеся кадры. Выдернув флешку из фотоаппарата, я спрятал ее в подвороте джинсов. Интуиция не подвела меня в этот раз. Через несколько секунд он пристегнул меня наручниками к решетке вытащил из кармана телефон и забрал фотоаппарат.
Удалив все фотографии и видео с фотоаппарата, на которых присутствуют лица сотрудников их могучего 2-го отдела и думая, что навсегда, преступник Роман Рожнов предложил мне написать объяснение, о том, что я «не имею претензий к сотрудникам милиции», сказав в противном случае сейчас сам будет писать рапорт, что я якобы его избивал, оформит задержание по 318 статье и продолжит избиения.

Кто объяснит, почему у них лица - что жопы? И, заметьте, эти симпатичные люди, очевидно, успешно прошли переаттестацию, из чего можно сделать вывод, что подобный modus operandi приветствуется в рядах нашего славного МВД...

---

03.08.2011 в 18:55

Пишет  ЛюбительБелок:

Взаимосвязь будут искать только провокаторы

---

+1

04.08.2011 в 13:55

Пишет  Morceleb:

Мне всегда было интересно, как авторы эпическо-героической фантастики представляют себе ядерный взрыв, если их космические корабли выдерживают несколько попаданий ракет с ядерными боеголовками.
Второй вопрос заключается в том, как они осуществляют борьбу с перегревом лазеров гигаваттных мощностей и охлаждение ядерных реакторов, зачастую служащих энергетическими установками космолетов.